«Опять врать?» - хотел спросить я, но подумал про сына герцога, и это меня остановило.
Проходя через несколько дней через городскую площадь, где была выставлена на колу голова бродяги, я увидел сына Борвеля, кидавшего в неё камни. Полуразложившееся ком плоти был уже так обезображен, что ничем не походил на человеческое лицо. Мальчишка делал своё дело молча, с недетской злобой, и я так и не осмелился с ним заговорить. Правы ли мы были, скрыв от его семьи преступления отца? Возможно, знай он об этом, ему легче будет обуздать тягу к убийствам, если она пробудится и в нём. Или наоборот, это погубит его безвозвратно?
Бывает и так, что какое бы решение ты не принял – даже не делать ничего и следовать ходу событий – оно неизбежно будет дурным. Можно лишь попытаться выбрать менее скверное.
Первая луна зимы, 505 год от обряда Единения
Очнувшись – то ли от сна с кошмарами, то ли от полудремотных воспоминаний – я долго лежу в темноте и вдруг понимаю, что где-то во дворе старой крепости должен быть источник. Осаждённым надо было добывать воду, иначе долго обороняться невозможно. В новой крепости колодца нет, и я не помню, чтобы воду при мне откуда-то приносили открыто. Я вспоминаю счета и денежные расписки, которые приносил домой отец, и понимаю, что видел необходимое для того, чтобы во всём разобраться.
В дверь стучится Миро.
- Кажется, у нас есть шанс попасть во дворец, не сражаясь с охраной на входе, - говорю я.
- Как?
- Потом объясню. Сейчас надо выходить, пока не рассвело. Все уже готовы?
- Да.
Солнце ещё не взошло, на дворе сыро. Кун и Мати идут с нами. Я чувствую, что кто-то ещё осторожно за нами следует, но это ненадолго. Слуги отстают, прячась за очередной забор, и я слышу короткий вскрик, почти заглушённый туманом. Чужие линии жизни выцветают у меня на глазах.
Вот и королевский сад. Стража пока далеко и нас не замечает. Дверь и окна дома, где мы встречались с Архивариусом, забиты старыми досками. Невольно мне вспоминается наш последний разговор. «Я спрятал парня и собираюсь выполнить своё второе обещание», - мысленно обращаюсь я к старику.
Я орудую ломиком, стараясь не шуметь.
Заперев дверь, я недолго роюсь в столе, потом откидываю несколько досок на полу и вставляю найденный ключ в замочную скважину обнажившейся крышки люка. Ход за ним – просторный и сухой. Крышка запирается изнутри, так что какое-то время никто не будет висеть у нас на плечах. Я поспешно спускаюсь по ступеням и только тут спохватываюсь, вспомнив, что Миро не наделён моим ночным зрением. Однако мальчик следует за мной, почти не отставая.
Вскоре я уже открываю потайную дверь в тюремном подземелье, и, несмотря на то, что тьма здесь почти такая же непроглядная, едва не слепну от множества линий крови сидящих здесь узников. Спустя мгновенье я понимаю, что Малва жив, и это уже хорошее известие. «Направо», - я веду Миро за угол. Хорошо, что камера герцога расположена в стороне от прочих, и мы не привлечём внимания других заключённых. Шум сейчас не нужен. Я обматываю ломик тряпкой и начинаю сбивать с решётки замок. Малва, который, наконец, понял, что мы не охранники, встаёт с кучи соломы, подходит ближе и обращается к нам. Хвала предкам, шёпотом.
- Кто это?
- Друзья. Вы в силах пойти за нами, герцог?
- Меня не пытали, хотя угрожают с первого же дня. Наверное, хотят придать этому балагану видимость правосудия. У вас найдётся для меня оружие?
Замок, наконец, поддаётся, Миро вручает герцогу короткий палаш, я тороплю его уходить, но слышу:
- Подождите. В соседних камерах – двое служивших нашему дому и сир Гата, которого взяли за приверженность мне. Я слышал их голоса. Их надо освободить.
Про себя я ругаюсь последними словами, но понимаю, что Малва прав. Он не был бы достоин звания военачальника, пренебрегай он заботой о своих людях. Возможно, я всё-таки не ошибся, встав на его сторону.
Я вручаю Миро ломик и помогаю зажечь петролейную лампу, прикрутив фитиль до самого слабенького огонька, а сам устраиваюсь рядом с лестницей наверх, обнажив оружие. Не хватало нам ещё, чтобы прибежавшая на шум стража захлопнула дверь. Хорошо, что по уставу ей полагается быть открытой, чтобы стражники время от времени проверяли, не делают ли заключённые чего-то не положенного. Плохо, что они могут прийти с проверкой или услышать шум.
Миро возится с замками, герцог шёпотом успокаивает узников, а я в оцепенении сижу, пытаясь почувствовать, какое из строений во дворе старой крепости скрывает выходящий на поверхность источник. Я пытаюсь сделать это в первый раз и не знаю, получится ли. Вода, которую я ищу, прошла через толщу пористого камня и песка, она должна быть кристальной чистоты, холодная и свежая. От мыслей об этом у меня начинает ломить зубы, кажется, я уже ощущаю её где-то рядом, на глубине. Но тут я чувствую приближение охранника и осторожно прячусь за дверь, понимая, что у меня есть только один удар, чтобы покончить с ним без шума.
Оглушить оказывается быстрее и надёжней, чем убить. Я даже успеваю подхватить бесчувственное тело, чтобы тихо опустить его на пол.
Охранникам положено ходить по двое, но другой задержался наверху, и я обращаюсь к Миро:
- Нам надо добраться до одного из домиков рядом с выходом из тюрьмы. Я иду первым, ты прикрываешь отступление.
Освобождённые подтягиваются к двери. Гата и одного из людей Малвы, похоже, допрашивали весьма жестоко. Идти они ещё смогут, бежать – вряд ли.
Стараясь не спешить, я поднимаюсь по лестнице. Увидевший нас охранник спешит к выходу из темницы, где на страже стоят двое других. Навстречу мне ощетиниваются три лезвия, и я безуспешно пытаюсь найти брешь в обороне, пока не чувствую, что крайний слева противник отвлёкся на кого-то ещё. Мой клинок мгновенно скользит под палаш среднего и снизу входит ему в сердце. Малва тем временем с замаха перерубает шею другого стражника. Третий, догадавшийся, наконец, закричать, бежит ко входу в крепость, где несут караул остальные охранники. По счастью, это довольно далеко отсюда, наша цель гораздо ближе. Они уже спешат к нам, но мы врываемся в небольшой сарайчик, выкрашенный суриком. Миро и герцог наваливаются на дверь, удерживая её.
Вот он, колодец с воротом. Идёт далеко вниз, туда, где едва угадывается слабый зеркальный блик. Таких глубоких я ещё не видел. Возможно, этот провал в земле – даже не дело человеческих рук, а игра природы. Не захоти вода откликнуться на мой призыв, я не нашёл бы его.
Пыхтя, как крестьянин в сезон отжима виноградного сока, я пытаюсь отодвинуть от стены бочки, телохранитель Малвы помогает мне. Открывается проход, выложенный кирпичом, пока ещё не слишком потемневшим за прошедшие восемнадцать или девятнадцать лет.
Сколько бы я ни клял Хайдора, он тоже давно задумывался о том, какие меры следует принять на самый крайний случай. Бегать от дворца к источнику под градом камней и вражескими стрелами – не самое разумное занятие. А в мирное время проход помогал слугам сберечь силы и время, да и колодец был скрыт от недобрых глаз. До этого дня я не бывал здесь ни разу, но среди документов, которые приносил домой отец, был счёт, где значилась оплата мастеровым за этот подземный коридор и эти кирпичи.
Не мешкая, я шагаю в проход, за мной следуют остальные. Я не оборачиваюсь и скорее кожей чувствую, как Миро отпускает дверь и, обрушив палаш на голову первого вошедшего, боком ныряет за нами, выставив правую руку с клинком назад. Мы медленно движемся вперёд, со стражниками на хвосте. Ближайший из них падает, герцог пользуется заминкой, чтобы сменить уставшего Миро. Ещё один заколотый охранник, и они снова меняются местами.
Наш поход продолжается, пока мы не упираемся в кирпичную стену, и отчаянье заставляет меня пошатнуться, хватая ртом затхлый воздух. Я завёл всех в ловушку. Малва отодвигает меня и говорит: «Раствор совсем свежий». Он провёл в потёмках много дней и, как это часто бывает, нюх у него сейчас обострился. Неожиданно герцог со всей силы пинает стену своим грязным сапогом. Это кажется мне бессмысленным, но из неё выпадает пара кирпичей, и становится понятно, что кладка здесь всего лишь в один слой. Ободрившийся Малва, став боком, наваливается на стену плечом вместе со своим телохранителем. Обрушивается сразу целая кирпичная гора, и они еле успевают отодвинуться. Из пролома на нас валит густой пар, пропитанный запахом жареной свинины и тушёных овощей. Как и следовало ожидать, мы, шагая по осыпающимся кирпичам, вываливаемся прямо на кухню, трое охранников – за нами. Я тщетно пытаюсь их задержать. Испуганные повара жмутся к своим очагам и кастрюлям. Мы выставляем клинки. Малва замахивается на того, кто подошёл ближе, он парирует удар, но тут безоружный телохранитель герцога разбивает стражнику голову подобранным до этого обломком кирпича. Я замечаю, что телохранитель делает это левой рукой, и с ужасом понимаю, что на правой у него переломаны в нескольких местах все пальцы, и из уже подживших ран сочится кровь. Кори любит такие забавы. Мысленно я обещаю себе, что он ещё заплатит мне за всех. После короткого поединка мы с Миро закалываем двух оставшихся. Теперь впереди идёт мальчик.