— С бандитами покончим, — пристукнул кулаком Полозов. — Бандиты на Антонова оглядываются. Соседи вы с Тамбовщиной — вот и держится у вас в лесу Русайкин. Только Антонов доживает последние дни, а значит, и вашему Русайкину конец скоро.
В дверь просунулся тот самый парень, что встретил ребят в упродкоме. Он вытянулся и браво рапортовал:
— По вашему приказанию явился, товарищ Полозов, дежурный по упродкому Филипп Кожин… — Заметив Ивана и Кольку, он смутился, покраснел и смолк.
Полозов недовольно поморщился.
— Хватит уж в солдатики-то играть! Где Стрельцов?
— В командировке.
— Знаю. Где?
— Кажется, в Сергиевской волости.
— Когда вернется?
— Неизвестно.
— Чего же тебе известно, дежурный? Зачем ты там сидишь? Настоящим делом надо заниматься, а не в чиновники готовиться!
Парень ничего не ответил, только еще больше покраснел.
— Вот что, узнай точно, где Стрельцов, пошли ему телефонограмму, чтобы возвращался немедленно, — распорядился Полозов. — Понял?
— Понял, товарищ Полозов!
Парень повернулся на каблуках и стремительно вылетел из комнаты.
— До чего ж противно, когда такой парень в канцелярии штаны протирает! — не то ребятам, не то самому себе сказал Полозов. Потом обратился прямо к ним: — Как только найдем Стрельцова, сразу же к вам направим. Ленинскую брошюру о продналоге еще не получили; дадим вам декрет о продналоге и обращение Ленина и Калинина. Пока управляйтесь сами. Это вам боевое партийное задание. Разъясняйте мужикам, что новый налог им на пользу, на пользу бедняку и середняку. А кулакам развернуться не дадим. Пускай не рассчитывают…
НОЧНОЙ ГОСТЬ
Зашумело село, загудело. Обращение Ленина и Калинина ходило из избы в избу, минуя, впрочем, пятистенки, крытые железом. Читали обращение, декрет. Рассчитывали, сколько кому платить налога, если точно по закону. Получалось намного меньше того, что значилось в списке, вывешенном Тихоном Бакиным.
С Тихоном Иван встретился неожиданно, и не где-нибудь, а у себя дома.
Через день после возвращения из города Иван засиделся у Говорковых и домой пришел поздновато. За столом, против матери, сидел Тихон Бакин.
Разговор с Иваном он начал самым ласковым тоном. Все лицо его светилось добродушием. Опять он был совсем другим, не таким, как в сельсовете и на сходе.
— Вот шел мимо и миновать не мог. Как, думаю, учительша наша живет. Бумага такая из волости есть, чтобы, значит, учителям внимание оказывать.
Иван, ничего не говоря, сел к столу напротив Тихона. Тихон осторожно откашлялся, прикрыв рот ладонью, и повторил:
— Внимание, значит, требуется оказывать.
Иван опять промолчал, решая про себя, зачем все же пожаловал Тихон. Уж конечно, не «внимание оказывать»!
— Болтают, Ванюша, что ты в городе был.
— Был.
— Чего ж ты, милой, не зашел, не рассказал, что там слышно? — говорил Тихон ласково, по-дружески, а водянистые зрачки смотрели настороженно. — Вроде бы ходоком от общества отправился, а сельскому Совету слова не скажешь.
— Никакой я не ходок. Ходил от себя. Искал декрет, который вы от мужиков спрятали, — резко сказал Иван.
— Иванушка! — попыталась остановить его Мария Федоровна.
— Вот она, молодежь! — сокрушенно вздохнул Тихон. — К нему с чистой душой, а он… Непочтительный к старшим у вас сын, Мария Федоровна… Напрасно ты так-то, Ванюша. В одном селе живем, навроде одной семьей, а ты вот опять смуту вносишь. И чего тебе надо, не пойму! Налог вам все одно не платить…
— Зато другие будут платить по-справедливому.
— По-справедливому, милой, по-справедливому, — подхватил Тихон. — Ну, немного просчет допустили — грамотеи-то мы плохие. Я уже и список тот снял. Пересчитаем, опять повесим. Рази большое дело? А ты до уезду шум поднял. Болтают, у самого наиглавнейшего был.
— Был у Полозова в укоме партии большевиков, — не без гордости подтвердил Иван.
— Ишь ведь куда забрался! Ну, а зачем? Рази своими мозгами не разобрались бы, без всякой смуты? А сейчас по всем избам шум да гам пошел. — И, словно мимоходом, добавил: — Болтают на селе, вытребовал ты, чтобы этот самый Стрельцов приехал.
— Приедет Стрельцов. Обязательно приедет, Полозов обещал.
— А когда приедет? — Тихон даже привстал и через стол перегнулся, лицо его уже не светилось деланным добродушием, откровенная злоба проступила на нем.
«Вот что тебя больше всего задело!» — злорадно подумал Иван и уверенно ответил:
— Скоро приедет. Он во всем как надо разберется. Его самогоном не споишь.