— Слава тебе, господи! Шабаш делу!
— Навоевался? Надоело бандитствовать? — спросил его Полозов.
— А то нет? — с готовностью ответил мужик. — Кому не доведись, опаскудит такая жизнь.
Говорил он просто, по-мужицки неторопливо и меньше всего походил на бандита. Уж очень не воинственный у него вид. Такого, как он, с огрубелыми кистями рук, сутулой спиной от тяжелого крестьянского труда, можно представить себе за плугом, с цепом на гумне, а никак не поджигающим мужицкие избы, убивающим сельских активистов, таких же хлеборобов, как он сам.
Пазухин сосчитал сдавшихся бандитов.
— Мало чего-то вас тут. Где остальные?
— Все тут, — с готовностью ответил седеющий мужик. — Растеклись останние. Как про новый налог да свободну торговлю прослышали, так и по домам.
— А вы чего же остались?
— Не успели утечь, стало быть.
— Ишь ты — вояки! — усмехнулся Пазухин и скомандовал: — Выходи по одному!
Во дворе под прицелом красноармейских винтовок стоял тот, что пытался удрать через окно. Невысокий, плотный, с седеющим чубом, с лихими унтерскими усами, сейчас растрепанными и уныло обвисшими. Весь вид у него был изрядно потрепанный, но, как видно, он не считал себя до конца побежденным: затравленно озираясь, бандит все еще искал выхода.
— Эх, дурак ты, дурак, Русайкин! — обратился прямо к нему тот самый седеющий мужик. — Говорили ж тебе! В Крутогорке чекисты тебе на хвост соли насыпали? Насыпали! На страже надо быть, а еще лучше закрывать всю лавочку. А ты свое…
— Иди ты!.. — охрипшим от злости голосом выругался Русайкин. — Я еще…
— Нет, Русайкин, — оборвал его Пазухин, — ты уже ничто. Даже кулакам ты не нужен теперь. Кончилось твое время, Русайкин!
Вот так: кончилось время бандитов, кончилась неразбериха в селе, все становилось по своим местам. Должна наступить мирная жизнь. А как же иначе? Бандитов прикончили, кулаки притихнут, мужик может спокойно трудиться на своем наделе, не кланяясь Парамоновым и Захаркиным.
Так думалось Ивану.
И откуда ему было знать, что впереди ждут не менее тяжелые испытания, что кулаки хотя и притихли, но сдаваться не собираются, не собираются отказаться от главенства в селе, что надвигается на Крутогорку, на всю страну жестокое бедствие — голод. Горят от засухи посевы в Поволжье, повсюду гибнет надежда на урожай.
Нет, не легкая жизнь ожидала его впереди.
Но сейчас его переполняли радость и мальчишья гордость от победы над горсткой бандитов. Ведь к этому и он приложил свои силы. И вот он въезжает в Крутогорку на стреляющем смрадным дымом автомобиле. Он сидит в кузове рядом с чекистами, с чоновцами. Он их соратник и единомышленник.
КРЫЛЬЯ
Едва грузовик остановился у сельсовета, площадь заполнили люди. Сбежался и стар, и мал. Все село собралось, Впрочем, не все: не было никого из Захаркиных, не было Макея Парамонова, Семена Зайкова. Не решались они, видно, выползти из своих пятистенок и показаться на народе.
Толпа вплотную прихлынула к машине. В ее кузове, под охраной чекистов, сидели захваченные бандиты.
На подножку машины поднялся Пазухин:
— Смотрите, граждане! Вот все они здесь. Налицо все воинство. Смотрите вы на них, и пускай они посмотрят вам в глаза.
Но бандиты не вняли призыву Пазухина и сидели, уткнув взгляд в пол машины. Только Русайкин не опустил глаза. Смотрел куда-то вверх, в сторону, и, подкручивая усы, даже попытался презрительно усмехнуться, но улыбка получалась кривая. Каждый видел — главарю бандитов совсем не до смеха.
— Стыд им глаза ест, не дает на людей глянуть, — продолжал Пазухин. — Такие же мужики, как вы, а вместо того, чтобы растить хлеб, засели в лесу и не давали жизни честным хлеборобам. Кулакам они не вредили. Нет! Одного они поля ягоды. Вон посмотрите…
В плотно сдвинувшейся толпе послышался шум. Он нарастал по мере того, как люди расступались, образуя узкий проход, по которому два чекиста вели к машине Яшку Захаркина и рябого бандита, захваченного вчера в селе. Яшка плелся, волоча ноги, уныло опустив голову.
— Вот посмотрите на него. Чем он от остальных отличается? — сказал Пазухин, когда Яшка, тяжело перевалившись через борт машины, уселся рядом с другими бандитами. — А ведь он из вашего села. Да-а, не делает это вам чести, мужики. Вы не только терпели такого посреди себя, а давали ему бесчинствовать в своем же селе, честных ребят под лед толкать. Плохо, мужики!..
Ивану не терпелось повидать Стрельцова, но у себя дома он его не застал. Мария Федоровна объяснила: