Филипп Кожин посмотрел на них очень строго:
— Чего же вы, комсомольцы, смотрите? Почему такое допускаете? Договора с батраками заключены?
— Какие договора?
— Каждый наниматель должен заключать с батраком трудовой договор и заверить его в сельском Совете.
— Мы об этом не слышали, — признался Иван. — Не будут кулаки заключать никаких договоров.
— Заставим! — решительно отрубил Филипп Кожин. — Мы их в бараний рог скрутим.
— Скрутишь их! — вздохнул Колька. — Макей знаешь какой? Ого! Да и Захаркины не лучше.
— Скрутим! Недаром я сюда притащился. А вы, комсомольцы, перед кулаками капитулируете?
С трудом выговорив мудреное слово, Филипп Кожин опять строго посмотрел на Кольку. Ему никто не ответил.
— С этого вашего Макея и начнем.
Через час, подходя с Филиппом к селу, Иван нерешительно предложил:
— Может быть, все-таки зайдем в Совет, поговорим с Сергуновым?
— А зачем? Сами не справимся? — даже обиделся Филипп. — Товарищ Полозов сказал, что мы, комсомольцы, самостоятельно должны решать молодежные вопросы.
Раз так сказал Полозов, Иван не возражал, но в душе не перестал сомневаться в успехе разговора с Макеем: он и без того злой, а после лишения прав и вовсе озверел, на всех волком смотрит.
Макея Парамонова они застали дома. Только что отобедав, он стоял, повернувшись на красный угол, широко крестился и кланялся иконам. Рядом с ним торопливо крестилась его дородная Марфа.
— Здравствуйте, — поздоровался Филипп Кожин.
Макей не повернулся, пока не кончил креститься. Потом обернулся, сурово из-под насупленных бровей посмотрел на пришедших.
— Чего надо? — спросил, как отрубил.
— По делу к вам, гражданин Парамонов, — с металлическими нотками в голосе произнес Кожин. Он прошел к столу и уселся на лавку. — Батраки у вас есть?
— А ты что за спрос? — еще больше насупился Макей.
— Я инструктор укомола по экправу. Вот мой мандат. — Кожин протянул Макею бумажку.
— Иди ты, сукин сын, со своим мандатом!.. — хотел, видно, Макей крепко завернуть, но опомнился и закрестился на икону. — Прости, мать заступница… Я вашему сукомолу не молюсь. Ты чего в избу непрошеный приперся? Шапки с головы не снял, а под образа полез!
— Потише, гражданин Парамонов, — повысил голос Филипп Кожин.
Но Макей так рявкнул, что стекла задребезжали, а Марфа быстро-быстро закрестилась.
— Чего мне тише! Я в своей избе хозяин. Всех правое меня лишили, а в дому у себя я набольший. А ты не вводи во грех — ступай отсюда, а то… — Макей угрожающе шагнул к Кожину.
Тот с места поднялся, побледнел немного, но постарался сохранить достоинство.
— Гражданин Парамонов, вы не имеете права…
— Нет у меня правое! Стало быть, и ответа нет. Жизни могу лишить и отвечать не буду.
Не вывернись Филипп Кожин, огромная рука Макея сгребла бы его за грудки. Но он проявил завидное проворство: поднырнул под простертой рукой кулака и выскочил за дверь. Ивану ничего не оставалось, как последовать за инструктором укомола, так стремительно покинувшим поле боя.
— Вот гадина! Паразит недорезанный! — ругался Филипп Кожин, остановившись среди улицы. Взгляд у него был растерянный и даже виноватый. — Что же теперь делать?
Ивана разбирал смех: опять Филипп Кожин в важность захотел сыграть и обжегся. Сейчас он стоял перед Иваном расстроенный, готовый, кажется, заплакать, хотя и был годами двумя старше Ивана.
— Пойдем-ка к Сергунову, поговорим, — взял его за локоть Иван.
И Кожин покорно побрел за ним.
Сергунов рассмеялся, выслушав их рассказ.
— Прогнал вас, говорите, Макей? Это хорошо.
— Чего ж тут хорошего? — обиделся Филипп.
— То хорошо, что допекли мы, выходит, кулака куда-некуда. Туго Макейке приходится, вот и бросается на людей. Раньше, когда его сила была, ласковым да благостным представлялся; теперь свое настоящее лицо показывает. Значит, конец свой чует. А насчет договоров это вы правильно шумите. Я виноват — руки не дошли. Давно надо было заставить кулаков с батраками договора подписать. Ничего, подпишут, никуда не денутся, — успокоил Сергунов расстроенного Кожина.
На другое утро Макей Парамонов сидел в Совете перед Сергуновым тихий и благообразный, только в глазах, запрятанных под лохматыми бровями, вспыхивали волчьи огоньки.
Вызвал повесткой Сергунов Макея в Совет, и тот пришел.
— Чего ты мне, Санька, покою не даешь?
— Не Санька тебя вызывал, а председатель сельского Совета, гражданин Парамонов, — оборвал его Сергунов.