Хотя народу было и немного, да и те неверующие, но Иван испытывал чувство удовлетворения: значит, доводы лекции настолько убедительны, что и спорить против нельзя. И еще — он, Иван, может читать лекции. Никакого труда в этом вовсе нет. Но не знал он, что впереди на этом пути ждало куда более серьезное испытание.
Комсомолец из совхоза Ефим Пестов, с которым Иван познакомился по дороге в город, не обманул и в конце ноября появился в селе. Он поговорил с Кузьмой Мешалкиным о сезонной рабочей силе для совхоза. Потом долго толковали они с Иваном о комсомольских делах. В разговоре Иван похвалился, что в городе прослушал хорошую антирелигиозную лекцию и уже пересказал ее в своем селе.
— Вот здорово! — обрадовался Ефим. — А у меня по антирелигиозной части, понимаешь ли, прорыв. Будь другом, перескажи эту лекцию у нас в совхозе для рабочих. Мировое дело сделаешь! Идет?
— Идет, — сразу согласился Иван.
Ему даже лестно было, что его приглашают в совхоз читать лекцию. Пускай Власов вперед не попрекает, что крутогорские комсомольцы оторвались от масс и не ведут пропагандистской работы…
Зима легла вдруг и накрепко в ту самую ночь, когда Иван возвращался из города. Установились крепкие морозы. Снегу навалило щедро, и уже пробили по нему санный первопуток.
Идти по укатанной дороге в теплых валенках легко и ходко, не то что тогда, в промерзших лаптях, по колено в снегу. По пути в совхоз Иван успел еще раз повторить про себя всю лекцию. Он не сомневался — перескажет все гладко, убедительно. Уверенность в себе бодрила, а быстрая ходьба на свежем морозном воздухе подогревала эту уверенность.
В небольшой комнате собралось человек пятьдесят. Скамей на всех не хватило, и некоторые примостились на корточках у стен, другие сидели прямо на полу. Свет керосиновой лампы едва пробивался сквозь клубы табачного дыма, оставляя в темноте дальние углы. Спертый воздух пропах махоркой, по́том, сырой овчиной.
Вначале Ефим рассказал собравшимся о последних событиях: о разгроме белогвардейцев и интервентов на Дальнем Востоке и присоединении его к Советской России, о Четвертом конгрессе Коминтерна, где Ленин выступил с докладом о российской революции, о начавшейся Лозаннский конференции. Видно, такие сообщения Ефим делал постоянно и к ним уже привыкли. Слушали внимательно.
Потом наступила очередь Ивана.
— Секретарь Крутогорской ячейки РКСМ Иван Бойцов прочтет вам лекцию «Как человек создал себе бога», — объявил Ефим Пестов.
Дрогнула Иванова самоуверенность: что ни говори, а выступать перед чужими, незнакомыми людьми, да еще с лекцией, приходится впервые. Иван как мог успокаивал себя. Ну и что? Чего трусить: как начать — он заучил твердо, а потом, если что и вылетит из головы, можно в тетрадку заглянуть — она в руках.
И все же спокойно говорить Иван не мог. Что-то мешало, раздражало. Наконец понял, отчего это чувство: прямо на него в упор смотрели зло прищуренные глаза. Иван узнал Панютина, сына мелкого помещика. До революции этот помещик числился попечителем школы и немало попортил крови матери постоянными придирками. Потом попечитель куда-то исчез, а сынок его прижился в совхозе. Он, кажется, окончил университет, а служит всего только счетоводом.
Панютин не отрывал от Ивана колющего взгляда. Тонкие губы его под редкими бесцветными усами кривились в презрительной усмешке.
«Ну и пускай смотрит!» — обозлился Иван и продолжал говорить, стараясь не глядеть в сторону Панютина.
И его слушали внимательно. Вот молодой паренек в треухе, сползшем на затылок, сидит на полу и, ловя каждое слово, не спускает с Ивана добрых, жадных глаз; пожилой, бородатый Акимыч из Крутогорки держит в руке потухшую цигарку и слушает; тоже немолодой, не знакомый Ивану рабочий присел на корточки у стены, усиленно дымит махоркой и по временам лохматит и без того растрепанную бороду.
«Слушают! Интересуются!» — мелькнула радостная мысль.
Ивану хочется проще, убедительнее пересказать людям все, что недавно узнал сам. Они обязательно должны понять, что бога нет, а религию придумали для себя сами люди. Иван старается изо всех сил, но взгляд его против воли снова натыкается на злое лицо Панютина. Тот, криво усмехаясь, что-то, видно, обидное для Ивана шепчет на ухо сидящему рядом благообразному старичку, бухгалтеру совхоза.
Иван добросовестно пересказал все, что было у него записано, и закончил:
— Вот так наука доказывает, что ничего божественного в природе нет. Религию создали в древние времена сами люди, а попы воспользовались этим и стали наживаться на людской вере.