— Хочу домой к семье. Соскучился.
— Я вношу новый пункт в договор, при нарушении, которого, ты обязан заплатить огромную неустойку.
— Согласен. Больше не будет такого поведения с моей стороны.
Худой мир лучше доброй ссоры.
— Извини, но с тобой, иначе нельзя, — развел руки с бесстрастным выражением лица.
Мы пожали друг другу руки. Противостояние перешло в беседу. Он продолжил подробный отчет за прошедшие недели моего отсутствия. Посвятили в святая святых. Само собой намечался долговременный проект с зарубежной фармацевтической компанией. Если подпишем контракт на реализацию жизненно важных лекарственных средств, полученная выгода от нее обеспечит безбедное существование на несколько лет вперед. Надо будет тщательно проработать моменты и все пункты в документах. Одновременно с этим, подходили врачи и медсестра для проведения стандартных медицинских процедур. Измерили давление, провели осмотр тела. Довольные хмыкающие лица подтвердили мои догадки.
Застонал от наслаждения. Долгожданная выписка.
Принесли одежду. Единственное не нашел нижнего белья. Я недоуменно поднял бровь на Бергманна.
— Ааа..
— Ближайший месяц противопоказано. Не думаю, что с этим возникнут проблемы, — зыркнул со шкодливо- удовлетворенным выражением глаз, он получал удовольствие от щекотливого положения в которое сам себя и поставил. Молча натянул джинсы.
От радости я был готов завернуться и в простыню лишь бы убраться отсюда. Застегнув последнюю пуговицу на рубашке. Развернулся к другу, тот настороженно наблюдал за моими неуклюжими телодвижениями. Сканируя. Небольшие неудобства в районе живота все-таки давали о себе знать, не скакать мне козликом ближайшее время. Придется распрощаться со многими вредными привычками. Да бог с ним. Главное поскорее оказаться рядом со своей маленькой дочуркой.
— Куда? — риторический вопрос на первый взгляд. Банальность имеющая в себе скрытый подтекст. Напряжение повисло в воздухе. Понимаю его, столько косяков с моей стороны. Любая выдержка полетит к чертям.
— Домой к родителям.
Он успокоился. Поднялся и двинулся к выходу. Я за ним. Медленно. Шаг за шагом. Гордость не позволяла, окликнуть и попросить его о помощи, побыть временным костылем. Доковылял до ступенек клиники и вспомнил о том, что свербило последние дни где-то на задворках памяти.
— Постой, Эдриан, — он развернулся и вопросительно посмотрел, нахально уставившись — Когда я попал в клинику …рядом со мной. то есть с моим телом не было никакой девушки? И… голос у неё, такой обволакивающий, как журчание ручья. Словно глоток воды утоляющий жажду путника посреди пустыни. Он держал меня на плаву, не давая утонуть….
Задумчиво протянул, уставившись в никуда. Неожиданно вышла целая поэзия из под пера. Показалось? Похоже больше на бред больного? Встретил удивленный взгляд Бергманна. Отрицательно покачал головой в ответ. Мол никого.
Могло же привидеться такое. Настолько реально чувствовал её присутствие. При звуке незабываемого голоса сразу же узнал бы её посреди толпы. Повел плечами сбрасывая нахлынувшее наваждение. Значит померещилось. Машинально спускался по ступенькам лестницы. Брел из последних сил, вышагивая до внедорожника, капли пота ручьем спускались за воротник рубашки от перенапряжения. Испарина покрыла лоб, пренебрежение больничными условиями может сказаться на моем состоянии самым неблагоприятным способом. Лихорадочным взглядом посмотрел на своего друга, советника, телохранителя, тысяча эпитетов по отношению к столь загадочной персоне, окутанной мраком и таинственностью. Он знал обо мне всё, а я лишь…Имя и фамилию. Спрашивал безмолвно разрешения на нарушение его личного пространства, делая это впервые, покоряясь абсолютной власти над собой. Ведь он заменял мне и мать родную. Вставлял периодически мозги туда, откуда они имели привычку также харизматично вываливаться от скуки и жажды к приключениям на одно место. Бергманн застыл то ли от шока или от моей нарочито показной учтивости, не доверяя представшему перед его очами зрелищу. Я бы тоже не поверил. Когда ещё он застанет Волкова ожидающего как собачка у порога с высунутым языком и виляющим хвостом за спиной, от радости, что его выпустили на свободу.
Черт самому стало тошно от разыгравшегося воображения, но деваться некуда. Иначе запрут снова и надолго. Он не выпустит. Пока не удостоверится на двести процентов. Моя психика точно не выдержит глумления над собственным бессилием. Удостоверившись в том, что меня посчитали пустым местом, не склонным к пререканию и сопротивлению. Открыл переднюю дверь авто. Усаживаясь в мягкое кресло.