Я не сразу понял, что это значит.
Мортред был испуган. Нет, более того — он испытывал смертельный ужас. Чтобы это заметить, мне не требовался чуткий нос. То, как медленно он спускался, как осторожно ощупывал веревки, как вздрагивал от птичьих криков, долгие паузы между движениями, скованность и явное нежелание взглянуть вниз, даже чтобы нащупать опору для ноги, — все это говорило об одном… Мортред, который на пути к власти безжалостно мучил и убивал людей, который по доброй воле стал чудовищем, боялся высоты. Удивительное дело: я почти восхищался упорством, с которым он продолжал спускаться, — от человека, страдающего головокружением, подобный спуск требовал изрядного мужества.
Я поднял свой дирк, потом скользнул вниз по камням обрыва. Я боялся многого, в том числе силы Мортреда, но высота в этот список не входила. Тем не менее охватившее меня спокойствие казалось мне самому неестественным. Я твердо решил, что или выиграю эту схватку, или погибну, и всякий страх перед злым колдуном покинул меня. Я быстро спускался, цепляясь за веревки и выбоины в скале, с ловкостью, не свойственной такому неуклюжему человеку, как я. На птиц я не обращал внимания, хотя в обычных условиях существо с размахом крыльев в мой рост, проносящееся у самой моей головы, меня испугало бы.
Я быстро добрался до Мортреда.
Он поднял глаза и заметил меня. Вся его надменность, весь лоск покинули его; остались только страх и дикая злоба — не столько в мой адрес, сколько из-за его собственного резко изменившегося положения. Должно быть, он прочел в моих глазах решимость, но, похоже, не воспринял меня как серьезную угрозу — по предыдущей схватке он знал, что истинным убийцей по натуре я не был.
Я почувствовал вонь дун-магии, но понял, куда направлен поток силы, только когда увидел горящие веревки у себя над головой; вся сплетенная сборщиками гуано сеть начала распадаться. Я уцепился за неровности скалы и перепрыгнул на узкий карниз — как раз на уровне головы Мортреда. Рядом находились птичьи гнезда, и птенцы в праведном гневе шипели и плевались скверно пахнущей полупереваренной пищей.
Я скорчился на карнизе, вцепившись в неровности. Мортред нанес удар по утесу над моей головой, и я прижался к поверхности скалы, чтобы уберечься от летящих осколков. Большая часть каменного дождя обрушилась на самого Мортреда.
— Жителю соломенной хижины не следует зажигать огонь, — сказал я ему. Веревки, за которые он цеплялся, стали менее надежными: из-за того, что верхняя часть сети сгорела, они провисли, и теперь Мортред при каждом движении раскачивался над пропастью. Меня теперь занимала одна мысль: скоро ли он решит, что все равно погибнет, и пожелает прихватить меня с собой.
Мортред выплюнул забившую ему рот каменную пыль.
— Кто ты такой? — прошипел он.
Слова словно вспыхнули у меня в мозгу.
«Это принуждение», — подумал я, но вместо того чтобы ответить, только усмехнулся: меня позабавила идея о том, что ему так важно узнать, кто такой его преследователь. Еще меня удивило то, что он попробовал прибегнуть к принуждению, хотя и знал, что я невосприимчив к его магии.
Я вытащил дирк.
— Никто. Просто человек вроде тех сотен обычных людей, которых ты мучил и убивал на протяжении всей своей несчастной жизни, Мортред. Меня отличает только одно: я тот, кто тебя убьет. — Я не слушал собственных слов; мой разум искал способ напасть на него, чтобы положить конец его злодеяниям.
— Я могу предложить тебе все, что только ты захочешь, — богатство, которого ты и вообразить не можешь…
— У тебя нет ничего такого, чего я хотел бы.
Должно быть, Мортред услышал в моем голосе искренность, потому что в его глазах промелькнуло странное выражение: неуверенность.
— Власть, — сказал он. — Ты и я — мы многого могли бы достичь. Ты обладаешь Взглядом, а я — маг. — Одной рукой он держался за веревку, другой цеплялся на выступ скалы как раз под тем выступом, на котором находился я. Я встал и резким движением ударил каблуком его по пальцам; мне доставило удовольствие услышать, как сломались кости.
— Это тебе за Лиссал! — бросил я. Это была неправда: я просто должен был оправдать свою жестокость в собственных глазах.