Меня затошнило, как будто вывернув наизнанку желудок, я смогла бы избавиться от того ужаса, который родили во мне слова Флейм. Нельзя, чтобы с ней такое случилось! Она этого не заслужила! Я вспомнила другое время, другое место… были похищены дети-силвы. Ходили слухи, что им тоже уготована такая судьба, — но тогда я успела вовремя. Я услышала собственный голос:
— Сопротивляйся.
— Неужели ты думаешь, что я не стараюсь? Но у меня ничего не выходит. Моя силв-магия бессильна против такой мощи. Через несколько дней ты не узнаешь меня, Блейз. О, выглядеть я буду по-прежнему, но буду способна убить тебя — медленно и мучительно — и еще смеяться при этом. А в глубине души я буду понимать, что делаю, но не смогу себя остановить…
— Я как-нибудь вытащу тебя отсюда.
— Как? Я не могу преодолеть магической преграды. Поверь, я пыталась. Да и какая разница? То, что происходит во мне, все равно произойдет, останусь ли я пленницей или выйду отсюда на свободу. — Флейм вцепилась мне в рукав. — Блейз, ты должна меня убить! Немедленно.
— Я…
— Ты должна! Разве ты не видишь? Ты должна. Прошу тебя! Прежде чем это завладеет мной…
Я сглотнула, снова чувствуя тошноту.
— Если ты не можешь, дай мне свой меч. Я сама…
Я вытаращила на Флейм глаза. Она была так прекрасна, так молода. По сравнению с ней я чувствовала себя столетней старухой. Я никогда еще никем не восхищалась так, как восхищалась Флейм в это мгновение, и никогда так не ненавидела дун-магию.
Наконец голос вернулся ко мне:
— Нет. Будь оно все проклято, нет! На этот раз они не выиграют. Послушай, Флейм, в порту стоит корабль с целой толпой хранителей на борту. Силв-магии там хватит, чтобы заполнить саму Великую Бездну. Все вместе они могут исцелить это… — Я показала на руку Флейм.
— Только станут ли? — В голосе девушки звучала горечь. — Они не слишком-то любят силвов, которые не являются хранителями.
— Дун-магов они ненавидят сильнее. Конечно, они захотят помешать тебе стать их врагом. Кроме того, для тебя есть еще один путь на свободу. Когда дун-маг умирает, вместе с ним умирают его заклинания.
— И кто же это ради меня его убьет? — просто спросила Флейм.
Я не спешила давать необдуманных обещаний: не так я была глупа.
— Хранители ведь охотятся за ним, — сказала я. — Приободрись, Флейм, надежда еще есть. Но первым делом нужно вызволить тебя отсюда. — Я огляделась, высматривая магические запоры, которые удерживали Флейм в незапертой комнате.
— Как тебе удалось меня найти? — с любопытством спросила цирказеанка, пока я изучала стены. Я почти физически ощущала усилия, которые требовались ей, чтобы говорить нормально.
— Твой дружок сообщил мне, что ты попала в беду..
— Мой дружок? Ах, Новисс! И ты просто отправилась ко мне на выручку? — В голосе Флейм прозвучало вежливое недоверие.
— Ну, не совсем… Он предложил мне плату.
Она склонила голову к плечу:
— Сколько ты с него взяла?
— Двести сету. Ты считаешь, что я продешевила?
Флейм задумалась:
— Двести сету — большая сумма. Впрочем, денег у него много.
— Что, ради всех богов, ты в нем нашла?
Она многозначительно улыбнулась — безусловный успех, если учесть, что она только что угодила в ад и еще не нашла дороги на свободу.
Я вытаращила глаза:
— В самом деле? Не слишком ли он юн, чтобы иметь… э-э… достаточный опыт?
Флейм небрежно взмахнула рукой:
— О, среди знати на островах Бетани существует любопытный обычай. Когда юноше или девушке исполняется шестнадцать лет, их отдают в обучение профессионалке или профессионалу. В течение двух месяцев их учат тому, как доставлять удовольствие партнеру.
Я заинтересовалась:
— Правда? Как-нибудь нужно будет попробовать в постели бетанского аристократа.
Флейм грустно улыбнулась.
— Новисс был моим первым возлюбленным, знаешь ли. Похоже, что он окажется и последним. — По крайней мере она не вспомнила о мерзавце — или мерзавцах, — изнасиловавших ее. Она была сделана из очень крепкого материала, эта цирказеанка. И она была загадкой. Как удалось красотке, столь соблазнительной и желанной, так долго сохранять девственность? Может быть, она — одна из скрытых покрывалами, тщательно охраняемых знатных цирказеанских дам? И почему, разговаривая с ней, я испытывала такие странно противоречивые чувства? Иногда Флейм казалась умудренной жизнью, а иногда — наивной, как дитя.