Ответы на все невысказанные вопросы получены. Сраженная неумолимой логикой Рахима и всей открывшейся ей правдой, Луиза опустила глаза и отвернулась к окну. Они уже выехали из города. Вдоль дороги тянулись поля. Машина приближалась к ранчо, которое было ее кровом целых два года. Одиннадцать лет назад она лишилась близких. Элитный закрытый колледж для девочек из богатых семей не смог стать ее домом. Последние два года Луиза играла роль помощницы по хозяйству или няни в семье. В почти чужой, если говорить честно, семье. Своей семьи у нее нет с двенадцати лет. Вполне возможно, что именно это позволило султану так легко добиться желаемого. Никто особенно не протестовал, никто страстно не выступал в ее защиту. Она была, как говорят, отрезанный ломоть. Пусть так. Равнодушие родственников вовсе не означает, что Луиза позволит Рахиму поступать с ней, как ему заблагорассудится. Если он потребует от нее невозможного, она будет сражаться до конца.
— Каковы обязанности твоего секретаря? — спросила она, не поворачивая головы и крепко сжав кулачки.
— Ездить со мной, — просто ответил он.
— И все? — Ее ногти впились в ладони.
— О, осмелюсь сказать, что потом мы заключим с тобой несколько небольших компромиссов.
— Например?
— Можешь разжать кулаки. Я никогда не позволю себе спать с женщиной, если та сама этого не захочет.
— Тебе легко так говорить... с высоты твоего положения.
Она бросила на него свирепый взгляд, униженная его проницательностью. Рахим весело рассмеялся, его глаза игриво блестели. Он явно забавлялся разговором.
— Ты — девственница, Луиза?
— Не твое дело, — огрызнулась она, краснея до корней волос.
— Просто интересно! Ты так разволновалась...
— За мной ухаживало много мужчин.
— И успешно?
Луиза вспомнила о тех «золотых» молодых парнях, которых мать прочила ей в мужья. По сравнению с Рахимом они были желторотыми птенцами. Сейчас она сидела рядом с большой хищной птицей. Интересно, сколько женщин перебывало у него в постели?
—Давай поговорим о тебе, — решительно сказала она.
— Ради Бога. Что ты хочешь знать обо мне?
— Полагаю, у тебя за плечами бурная любовная жизнь.
— С небольшим уточнением. Не считай, что любовь когда-нибудь была замешана в ней. Желание - да, удовлетворение — да. Взаимное удовольствие, естественно...
— Ладно, — перебила его Луиза, пугаясь возникающих перед ней видений. — Скажем, сексуальная жизнь.
— А, да. Не могу отрицать. У меня в этой области есть немалый опыт.
Улыбка, игравшая на его устах, была очень чувственной, и Луиза ощутила в крови разгорающийся огонь. Она не сомневалась, что если Рахим захочет, то соблазнит кого угодно. И если он намерен совратить ее... Нет, чистой воды безумие даже размышлять об этом. Он султан, представитель другого мира, иной, чуждой ей культуры. Луизе не понять Рахима ас-Сандалани. Ей придется только защищаться.
— А твои женщины не будут возражать, что ты повсюду начнешь возить меня с собой? — поинтересовалась она, гадая, предусмотрел ли он все последствия своего решения.
— Ты удивишься, но вовсе нет, — насмешливо ответил Рахим.
Он был прав: никакие брачные узы не остановят человека перед желанной целью.
— А твоя семья? У нее может создаться ложное представление обо мне.
— Они будут думать так, как я прикажу им, — с удовольствием произнес он. — А меня вполне устраивает твое общество, Лу.
«Лу»... Так запросто он еще никогда не обращался к ней.
— Почему? — спросила Луиза, пытаясь разгадать тайну, маячившую за его словами.
Рахим обдумал вопрос, пристально посмотрел на Луизу и наконец заговорил:
— Мое прошлое во многом схоже с твоим, Лу. Родители развелись, мать вернулась в Ирландию. По соглашению сторон я должен был учиться в Европе, а потом в Гарварде. Это оторвало меня от семьи. Я так и не стал родным ни второй жене моего отца, ни их детям, ни второму мужу моей матери.
Теперь ясно, почему он так искренне сочувствовал ребенку, оказавшемуся между двух миров и не принадлежащему ни одному из них. Ему было понятно ее чувство одиночества, ощущение, что она — всего лишь мячик, перебрасываемый с одного края поля на другой в интересах эгоистической игры взрослых. Рахим испытал это на собственной шкуре.
— Разница лишь в одном... Есть небольшая сложность. Я — старший сын, и тут не важно мое смешанное происхождение, — саркастически заметил он. — Очень скоро, по обычаям нашей страны, вся государственная власть Малайзии перейдет на пять лет ко мне. На эти пять лет я стану королем.
— Почему только на пять лет?