Луиза не могла оправиться от разочарования: Рахим сильно изменился. Статная фигура и синие глаза, унаследованные от матери-ирландки, оставались по-прежнему прекрасными, но во взгляде больше не было ни доброты, ни сочувствия, ни понимания. Красивое лицо обрело более жесткие черты, обаяние молодости стерли годы. Он держался как человек, обладающий неограниченной властью, которую необходимо уважать и которой следует беспрекословно подчиняться. В броне его могущества невозможно было найти ни единой бреши.
— Как черный антрацит может сверкать зеленым огнем? — Легкая улыбка тронула его уста.
Этими словами он обычно приветствовал ее, когда они отправлялись на прогулку верхом в канадском поместье ее отчима. Она сидела на пони, Рахим на чистокровном жеребце. Луизу захлестнули воспоминания, и она не ответила на вопрос, лишь растерянно улыбнулась.
— Ты так и не научилась хитрить? — поинтересовался он.
Неожиданный поворот разговора смутил ее.
— Не понимаю, о чем ты.
— Ты уже выросла, но по-прежнему осталась ребенком, — едва улыбнулся Рахим. — Все те же непослушные кудри, взволнованное лицо без капли косметики и простая неброская одежда. Самая мощная хитрость всегда кроется в отсутствие хитрости.
Луиза густо покраснела от описания своей внешности, чувствуя себя запущенной уродиной.
— Слушай! Речь идет не обо мне, — рассердилась она.
— Посланник всегда, сам того не зная, несет много информации, — философски изрек он, забавляясь ее смущением. — Ты — красивая молодая женщина и должна знать, как использовать свою власть.
Его взгляд упал на грудь девушки, скрытую обтягивающей блузкой, которая подчеркивала ее крепость. Затем он скользнул по ее талии, определяя объем, чему немало способствовал туго затянутый на ней широкий ремень. От глаз Рахима не укрылись ни округлые бедра, ни длинные ноги. Луиза растерялась. Такая откровенная оценка ее внешности усилила мощное физическое влечение, природу которого она когда-то, в двенадцать лет, не могла определить. Но сейчас Луиза поняла все. Ей стало ясно, почему многие женщины, не способные устоять перед его чарами, сами бросаются ему на шею. Наверное, их возбуждало сказочное богатство Рахима, а в сочетании с колдовским взглядом темно-синих глаз...
Ей пришла в голову безумная мысль: спрашивая, что она может предложить ему, уж не имел ли он в виду интимные отношения? Не потому ли он так придирчиво разглядывал ее? Луиза сгорала со стыда, не зная, как вести себя дальше. У нее было не так много знакомых мужчин и никакого интимного опыта. Что же касается Рахима... Она просто растерялась, впервые оказавшись в такой ситуации.
— Вопрос в том, насколько ты взрослая, — вкрадчиво произнес он, еще больше смущая ее.
— Мне двадцать три года, — не задумываясь, ответила она, искренне надеясь, что между ними сложатся нормальные отношения. Правда, тогда, в детстве, ей было с ним спокойно, не то что сейчас.
— Я знаю, сколько тебе лет, Луиза. Твой возраст не ответ на мой вопрос.
— Речь идет не обо мне, и это главное.
— Ошибаешься, как раз о тебе. Сколько времени ты живешь в Футхорсе?
Возможно, именно сейчас можно объяснить ему всю трагедию своей семьи!
— Два года, — сказала Луиза.
Ответ словно ударил его по лицу, и Луиза почувствовала, как Рахим замкнулся в себе. Едва заметный огонек сверкнул в его глазах, губы плотно сжались. Никаких других признаков отчуждения. Он оставался по-прежнему невозмутимым, но Луиза поняла, что нить, связывавшая их несколько минут назад, оборвалась.
— Значит... ты помогала своему отцу? — холодно осведомился он.
До Луизы наконец дошло, что султан связывал ее с грехами отца, какими бы ужасными они ни были.
— Не с жеребцами. К ним я не имею никакого отношения, — выпалила она. — Я помогала с
Эбби, моей сводной сестрой. Ей десять лет и она не может ходить. У нее сломан позвоночник.
Выражение его лица изменилось. Луиза, увидев это, начала поспешно объяснять султану все с самого начала.
—Два года назад Тильда заболела раком. Из-за того, что с Эбби произошло несчастье. Тильда не справлялась одна, ведь есть еще мальчики...