Конечно, проделал я это, спрятавшись от своих новых знакомых за валуном, чудом оставшимся на месте после лунотрясения. Зачем им такое видеть? Подумают еще чего-нибудь не того. Вопросы лишние начнут задавать. Или станут сторониться меня. А это сейчас совсем не к чему.
На круге двадцатом действительно отпустило. Стало легче дышать. Мои мысли потекли в привычном русле, и я горько усмехнулся, пришедшему в голову каламбуру: «Раньше я жил в ПОДЛУНОМ мире, а теперь, получается, попал в мир ПОДЗЕМНЫЙ».
Возвратившись в купол, я устроился на широкой лавке и забылся в беспокойном сне. Мне почему-то снилась самоходная карета, в которой я несся по пустынной безжизненной Луне. Но прежде я отчетливо воспроизвел в памяти тот момент, когда Балистар обернулся к дворовым постройкам, выгнул кисть и выставил вперед безымянный палец, на котором заискрился массивный перстень с крупным темно-зеленым камнем…
По сути, я и не смог бы разглядеть свечения перстня, он был обращен в другую от меня сторону, но в своем сне я это увидел в мельчайших подробностях. Я наблюдал, как внутри мутного камня появились мерцающие тоненькие прожилки, они быстро расширялись и вот уже в их власти оказался весь камень. Он засиял так ярко, что на мгновение я ослеп…
А еще я увидел Алиску или Аделаиду, черт их теперь разберет!
Кто-то из них протягивал ко мне свои руки. Я понадеялся, что она желает заключить меня в объятья, и бросился навстречу. Но она своими тонкими изящными пальчиками неожиданно взяла и наглым образом принялась меня душить! Хищно вцепилась в мою глотку! Вот падлюка!
Тут я, заорав благим матом, вскочил и окончательно проснулся.
Мои новые товарищи недовольно пробурчали мне что-то бранное сквозь сон, и снова тихо засопели.
Мне оставалось лишь коротать время до рассвета.
Выходить из-под защитного колпака в темноту, я не решился. Надо сначала выяснить, какие еще сюрпризы поджидают меня в этом мире. Через прозрачную стенку полусферы я иногда с горечью поглядывал на желтый диск своей родной планеты, которая здесь была для меня совершенно чужой.
Я с сожалением понял, что мои невероятные способности — это всего лишь вполне естественная игра гравитации. И любой землянин, оказавшийся на моем месте, получил бы их просто так. К тому же наверняка распорядился бы ими намного лучше, чем я. Выходит, мое немыслимое перемещение в параллельный мир не придало мне никаких особенных свойств и не улучшило меня. Хорошо, что и не ухудшило. Я по-прежнему оставался обычным человеком.
Человеком с Земли.
Одно меня радовало. Если на Земле ты был слабаком, то здесь становишься как несколько слабаков вместе взятых.
А это уже сила…
Правда, пусть я и стал сильным, но отнюдь не храбрецом. Дух-то мой прежним остался. И это нужно как-то исправлять поскорее…
А может, и нет. Храбрец, он ведь обязательно должен в каждую драку ввязываться. Вдруг я нарвусь не на тех или не на того и мне перепадет? Зачем же лишних «люлей» огребать понапрасну?
Солнце разогнало остатки ночной мглы, и мы собрались в путь.
Когда спустились на равнину, я на пару минут потерял дар речи, вчерашняя жуткая расщелина затянулась, как будто ее и не было. Если бы не попутчики, я был бы уверен, что мне всё просто почудилось.
— Говорил же, вылечится планета за ночь, — видя мое изумление, с довольным видом констатировал Пахом.
Хорошо, что он знал в каком направлении нам нужно двигаться. Я не стал уточнять, по солнцу ли он определяет маршрут или находит какие-то малозаметные ориентиры в этой, казалось бы, бескрайней пустоши. Во всяком случае мы бодро двигались вперед со своим проводником.
— Судя по тому, как ты рассказывал о Родовых Очагах, думаю, ты не очень-то уважаешь аристократов, — я, прищурившись, посмотрел на Пахома. — Тем не менее ты был привязан к одному роду, теперь намереваешься пойти на службу к кому-то еще. Зачем? И разве можно так запросто перескочить от одной знатной семьи к другой?
— Ты забыл? Я уже сказал, что хочу управлять магией, — напомнил он. — Многие простолюдины уходят от одних аристократов к другим. Порой от кого-то избавляются сами господа, вот как от тебя, например. За обрувертами послали. Кто-то сам бросает насиженное место и идет на поиски счастья или хотя бы лучшей доли. Чужаков, конечно, редко в служивые берут. Надо преданность роду доказать. Так ведь сейчас времена наступили смутные. Авось мне повезет.
Внезапно послышался тонкий противный звук, и он нарастал с каждой секундой.