— Если ты не против, — сказала Лив, подойдя к нему и поцеловав его в щеку. — Я провожу тебя. — От ее слов мне стало легче. Она не предпочла Ксандера мне. Пока еще.
— Я поставлю фильм на паузу для тебя, — сказал он своим приторным голосом, приблизив свои губы и сухо ее чмокнув. Ох, как же мне хотелось, чтобы Айден так же схватил меня в охапку и властно меня поцеловал. — Поправляйся, Элис.
— Спасибо, — кивнула я, сделав большой глоток шоколадного молока.
— Элис, я провожу Ксандера и вернусь, — сказала Лив, посмотрев на меня. — Налей нам пару бокалов Мерло. Думаю, у нас впереди длинная ночь.
— Ладно, — кивнула я и улыбнулась.
Я не была уверена, как мне посчастливилось заполучить Лив в качестве лучшей подруги, но я пообещала сама себе, что никогда не буду воспринимать ее как само собой разумеющееся. Я поискала в буфете бокалы для вина и саму бутылку. Потом открыла холодильник и достала немного французского багета и сыра-бри, которые покупала не я, порезала хлеб и засунула его в мини-тостер, который стоял на нашей кухне. Через пару минут Лив вернулась на кухню, в то время как я успела уже начать переживать. Я беспокоилась, что она будет на меня злиться за то, что я заставила ее отправить Ксандера домой.
— Пахнет вкусно. Ты делаешь тосты из французского багета? — она присела рядом со мной и улыбнулась.
— Ага, а еще я достала бри. — Я посмотрела на нее. — Надеюсь, это вкусно.
— Ну конечно, — рассмеялась она. — Еще у меня есть шоколад.
— Ага.
— Он тёмный, а значит нам — самое то. — Она достала из холодильника плитку тёмного шоколада. Это была плитка черного шоколада Линдт с ментолом, что заставило меня улыбнуться. Это был единственный сорт темного шоколада, который мне нравился, потому что на вкус он был не терпким и не горьким. А благодаря ментолу, этот шоколад был кремовым и вкусным. Почти такой же вредный, как настоящий молочный шоколад.
— Прости, что заставила тебя выпроводить Ксандера домой, — скривилась я, переворачивая кусочки французского багета для их равномерной обжарки с двух сторон. У нас был никудышный тостер, и казалось, что он никогда не поджаривал хлеб равномерно с двух сторон.
— Все нормально, — погладив меня по плечу, сказала она. — Я не могу позволить тебе просто страдать. К тому же, он хорошо знает нас обеих, и понимает, что я не могу сидеть, сложа руки, пока ты расстроена. Он знает, что ты моя лучшая подруга, и нравится ему это или нет, ему приходиться с этим считаться.
— Он меня ненавидит? — Я открыла холодильник и достала масло.
— Нет. — Она покачала головой и засмеялась. — Думаю, он не то, что ненавидит, нет, скорее, ему не нравится тот факт, что, когда мы с тобой вместе, то мы можем вести себя немного легкомысленно.
— Легкомысленно? — у меня отвисла челюсть. — Он считает меня легкомысленной?
— Он нас обеих считает немного впавшими в детство, — захихикала она. — Я говорила ему, что он неправ, но тебе придётся признать, что иногда мы ведём себя совсем как подростки.
— Я бы на это обиделась, — засмеялась я и покачала головой. — К тому же, мы так себя ведем не все время, а лишь иногда.
— Именно это я ему и сказала. Каждый, когда захочет, имеет право вести себя по-детски.
— Точно, а нам всего двадцать два. — Я положила хлеб на тарелку с сыром. — Я возьму еду, а ты можешь понести вино и бокалы.
— Хорошо, — кивнула она в знак согласия и пошла следом за мной в гостиную. Должна признаться, я почувствовала себя неловко, когда увидела на журнальном столике горящие свечи, диван был застелен любимым одеялом Лив из ангорской шерсти цвета фуксии. Рядом со свечой на столе лежала одинокая красная роза.
— О Боже. — Я на нее посмотрела, словно извиняясь. — Я испортила вам романтический вечер.
— Все в порядке, — улыбнулась она мне.
— Он подарил тебе красную розу? — У меня неожиданно кольнуло в сердце. — Это так мило.
— Он сказал, что никогда раньше не дарил женщине красную розу, — кивнула она. — Сказал, что он пообещал сам себе никогда не дарить женщине красную розу, пока не встретит ту, которую полюбит.
— О боже мой, это так мило, — вздохнула я. — Ррр, ну почему он должен быть таким безупречным?
— Он говорил, что не мог поверить, как же ему повезло, — пробормотала она, широко ухмыляясь. — Сказал, что я сделала из него верующего человека, и что он не хочет быть без меня ни днем, ни ночью.
— Вау, спасибо, что заставила меня почувствовать себя еще хуже, — простонала я. — Как же он мил, — вздохнула я. — Мне не следовало вынуждать его уйти. Позвони ему и скажи, чтобы возвращался. Поговорить мы можем и завтра.
— Нет, мы поговорим сегодня. — Она села на диван и открыла бутылку с вином. — Я хочу знать, что происходит, Элис.
— Это неважно. Позвони Ксандеру и скажи, чтобы он вернулся, чтобы у вас случился умопомрачительный секс, а еще скажи, что ты тоже не хочешь проводить ночь в разлуке с ним.
— Элис, — хихикнула она. — Он может прожить одну ночь без секса. Может это заставит его еще больше скучать по мне.
— Ты дурочка, — засмеялась я. — Хотя, как там говорится? «Меньше любишь, больше ценит»[4]?
— «Заставишь ждать, тебя возненавидят»[5]? — смеясь, продолжила она.
— Или, «Не станешь давать, дашь акулам себя сожрать», — сказала я.
— Нет, нет, я поняла, — рассмеялась она. — «Заставить их дрочить — к тому, чтоб кашель получить».
— Кашель? Что? — меня разбирало от смеха. — Это чушь какая-то.
— Заставишь их выкашлять кольцо с большим бриллиантом. — Она так хохотала, что ее голова откинулась назад, а из глаз текли слезы.
— Это глупо. — Я все еще продолжала смеяться, потягивая вино. — Но спасибо, что рассмешила меня.