Искандар-хан[218], афганский генерал, который происходил от потомков афганских государей и нашел в этой стране пристанище, с двумя сотнями своих афганцев был среди осажденных. Он сказал эмирам: «Не обманывайтесь этим и поступайте осторожно. Русские — сильные враги. Не засыпайте глиняным валом ворота и входы в крепость и займитесь обороной. /70б/ Если события обернутся иначе и случится поражение, то у воинов останется путь к спасению. При отсутствии победы спасение людей с вооружением — тоже [своего рода] победа. Возможно, что они пригодятся еще для какого-нибудь дела, и таким способом не толкайте насильно людей на гибель». Спесивые эмиры, считая его самого чужим и его назидательную речь бесполезной, от беспредельной глупости [пошли даже] дальше, чем вначале, и старались закрыть входы и проломы. Все ворота они засыпали земляными валами и спокойно отдыхали за стенами [крепости]. По своему малому разумению они считали стены крепости валом Александра [Македонского], а руки русских, обладающих [в действительности] качествами Йаджуджа[219], слишком слабыми, чтобы разрушить ее. Но над этим их убеждением смеялась [даже] крепость своими оскаленными зубцами.
Итак, на второй день Черняев[220] приказал своей армии обложить и обстрелять крепость, и градом пушечных ядер и ружейных пуль он явил на [стенах] Джизакской крепости знаки светопреставления. В этот день каждое выпущенное им из пушки ядро и каждая пуля из ружья никуда не попадали, кроме как в людей. От каждого ядра лишались жизни и гибли сотни людей, и осажденным ничего не оставалось делать, как быть мишенью поражающих [их] пуль. Они не видели врага из-за стены, чтобы произвести последнее усилие, и поневоле проявляемая ими смелость и храбрость была лишь все той же мишенью губительных стрел. В это время /71а/ ударами [пушечных] ядер русские разрушили крепостную стену, сравняв ее землею глубокий ров, и ворвались в крепость. Как только осажденные храбрецы увидели русских, [им] ничего не оставалось, как бежать, <подобно ослу, убегающему от льва>, и прятать головы под мышку друг другу. Оттого что путь к бегству был прегражден и не оставалось места, где можно было бы спрятаться, все попадали друг на друга, а русское войско, устав разить и убивать, в конце концов подожгло их. И все они в огне своих пороховниц, которые были полны пороха, начали гореть, воочию увидев на этом свете огонь страшного суда. Из осажденных эмиров погибли такие, как Аллахиар-диванбеги мангыт, 'Адил-дадха[221] кытай[222], инак[223] 'Абдас-саттар, Хусайн-бий, туксаба[224] Джуйан-ходжа, генерал Искандар-хан[225], а также много [других] военачальников и бесчисленное войско. А эмиры, которым был отсрочен смертный час, как-то: Йакуб-кушбеги и некоторые другие, побежденные и нагие, бежали пешком и прибыли в Самарканд к высочайшему стремени. Остатки их [былого] величия и атрибуты могущества, которые [еще] оставались после майдаюлгунского события, на этот раз [совершенно] исчезли.
Государь, постоянно чувствуя [душевную] слабость, стал принимать меры. Среди малого количества людей, бежавших из Джизака, большинство были ранены, больны, без лошадей и оружия. Его величество каждого чем-нибудь одарил и разрешил [отправиться] по домам. После /71б/ джизакского события и [получения] известия о поражении войска его величество выступил из Самарканда, прибыл в Кермине и остановился там. В Самарканде он оставил 'Абдалмалика-тюрю[226] — хакима Гузара[227], парваначи Рахманкула — хакима Хисар-и Шадмана, крепостные гарнизоны, остатки кунгратов[228], войско Миянкаля, бухарских нукеров[229] и приверженцев священной войны [из других] областей. Он укрепил Хишткупрук[230] и, чтобы преградить дорогу русским, также поставил там войско.
Русские после занятия Джизака похоронили убитых мусульман, вылечили раненых, захватили брошенное имущество и стали приводить [его] в порядок. Они пробыли в Джизаке несколько дней, чтобы дать войску отдохнуть и подготовиться к наступлению. Через пятнадцать дней с многочисленным войском они прошли через Йлан-Ути[231] и отправились в Самарканд[232].
Удивительное событие [произошло] в ночь накануне того дня, на рассвете которого русские овладели Джизаком. [Это] было ночью в среду шестого числа почитаемого месяца раджаба, года барса[233], 1283 (1866-67) года.
218
Искандар-хан, афганец, во время смут, связанных с борьбой из-за престолонаследия, бежал из Афганистана и поступил на службу к эмиру бухарскому со своим отрядом афганцев (о нем см.: M. A. Терентьев,
219
Йаджудж и Ма'джудж — название варварских народов. Северной Азии (то же, что библейские Гог и Магог); для защиты от их вторжения, по преданию, Александр Македонский построил стену.
221
Дадха — десятый (из 15) в восходящем порядке бухарский чин. В обязанности дадха входило доставлять правителю страны прошения различных обиженных лиц и вручать им полученные ответы. На л. 75 настоящего сочинения 'Адил-бий-дадха упоминается как живой.
222
Китай — узбекский род, обитавший в Бухарском ханстве, в основном а районе от Кермине до Катта-Кургана. Хотя роды кытай и кыпчак настолько слились, что считались за одно целое (см. прим. 20), однако наименования кытай и кыпчак продолжали употребляться отдельно наряду с названием кытай-кыпчак. Многие исследователи в XIX в., упоминая отдельно кытаев и кыпчаков, считают их то за отделы племени кытай-кыпчак, подразделяющиеся в свою очередь на роды (см. Н. А. Аристов,
223
Инак — одиннадцатый (из 15) в восходящем порядке бухарский чин, лицо, особо близкое к властителю страны. В его функции входила доставка приказов эмира чинам неэмирского сословия (А. А. Семенов,
224
Туксаба — седьмой (из 15) в восходящем порядке бухарский чин, собственно — начальник войскового подразделения, имеющего свое знамя —
225
Странно, что автор упоминает среди погибших в Джизаке бухарских военачальников Искандар-хана. В другом своем историческом произведении —
226
'Абдалмалик-тюря (род. в 1848 г.) — старший сын эмира Музаффара, поднявший восстание против отца. Потерпев поражение, он после долгих мытарств поселился в Пешавере, где и скончался в 1909 г. (см. о нем:
227
Гузар (Хузар) — административный центр одноименного бухарского бекства. Город расположен к юго-востоку от Карши и лежит на удобном караванном пути между Бухарой и Кабулоч. Представляет также важный транзитный пункт между Гиссаром, Карши и Бухарой. Мейендорф в своем «Путешествии» называет его «значительным городом» (М. Meyendorff,
228
Кунграт — многочисленный узбекский род, расселенный в Бухарском ханстве, главным образом в бекствах: Хузарском (Гузарском), Байсунском, Ширабадском и Керкинском. Кунграты считали себя выходцами из Хивы, где была сосредоточена основная масса представителей этого рода, из которого происходила Кунгратская династия хивинских ханов.
229
Нукеры — лица, выполнявшие на службе у хана и областных правителей обязанности полицейского характера. Нукеры набирались из жителей, добровольно пожелавших служить, и за свою службу пользовались наделом земли. О происхождении этого слова см.: Б. Я. Владимирцов.
230
'Хишткупрук — населенный пункт между Джизаком и Самаркандом, к северу от селения Актепа.
231
Йлан-Ути самая узкая часть ущелья Санзар, представлявшего с древнейших времен единственный проход через горы Нуратау.
232
Сами здесь неправ, говоря, что свое продвижение к Самарканду русские войска начали через 15 дней после взятия Джизака. Эти события отделены друг от друга несколькими месяцами: Джизак был взят в октябре 1866 г., а Самарканд — в мае 1867.