-?
-С Рыжего сняты все обвинения. Коты признали свою ошибку. Даже серый простил его. Видел его перед тем, как искать тебя. Он плох, готовится уйти. Но не держит зла. Хотя ему и досталось больше всех. Вы ведь спасли мир. А он, ничего не поняв, мешал. Он обладал большим талантом. Только ему и было по силе остановить Рыжего. Вот и попросили. Он не мог не согласиться. Так решили старшие Мудрецы. Жаль, что Рыжий растоптал его умения. Серому пришлось несладко. Я передам ему твою прочувствованную благодарность и восхищение его проникновением в суть вещей. Ты не против? Пусть обрадуется на последок. Мр.
Подмигнул, сделал крошечный шажок в сторону, другой и исчез! Растоворился, не прощаясь, в невесть откуда взявшейся туманной дымке. Близнецы ничего не заметили!!! Был кот и нет кота. Разве за ними уследишь? Особенно, когда настоящий хоть и юный Мудрец глаза отводит.
Либерия вновь легла на спину. Повозилась немного, устраиваясь поудобнее. Предстояло непростое дело - заснуть среди бела дня. Ей показалось, что луг, некогда принадлежавший Тинэль, лучшее место в этом мире для подобной затеи.
-Ленусик, солнышко мое, я хочу видеть тебя счастливой. Доставь мне это удовольствие, пожалуйста.
-Чем Вам не угодил маэстро Ольдермейн? Ваше Величество???
Либерия пожала плечами.
-Вы сместили его. Почему?
-Иной раз, барон, вы лезете не в свое дело? Что, я угрожаю безопасности страны? Маэстро Ольдермейн мне не угоден больше. Я решила назначить нового придворного поэта. Вопрос закрыт.
Барон поджал губы.
-Могу я почтительно осведомиться кого именно Вы хотите облагодетельствовать Вашей милостью?
-Шико, вы передергиваете карты. Это он делает мне одолжение самим фактом своего пребывания в столице. Он, понимаете? И если он согласится на мое предложение...
-Если, что, простите?
Барон был сбит с толку. Либерия нервно прижала палец к груди царедворца, чуть подталкивая во время короткой речи, точно вбивая гвоздики фраз.
-Если он не откажет мне в моей просьбе и примет должность придворного поэта, я буду пребывать на вершине блаженства. Ясно вам? А теперь убирайтесь, вас ждут более важные и насущные дела. Совершенно уверена в этом. Аудиенция закончена. Ступайте, барон.
Отняла ладонь от мундира въедливого министра. Свела брови, придавая лицу грозное выражение.
-Ну?
Оставленная, наконец, наедине со своими мыслями, влезла на подоконник. Обняла колени. Задумалась, сердито сдвинув брови. Пробормотала.
-Как же там начиналось? А? Как же начиналось? Боже мой. Ну как? Как?
Из-за драпировки выглянул капельку смущенный Петр. Хрипло, близнец был слегка простужен, продекламировал на вполне приличной вульгарной латыни.
- Я - лист, слетевший с дерева судьбы.
Случайно брошенный тебе под ноги.
Я - горький серебристый свет луны.
Я - тишина, застывшая в тревоге.
Я - капля дождевая на щеке.
И ветер, обнимающий за плечи.
Я - след, оставленный тобою на песке.
Я - неожиданность короткой встречи.
Я - песня, недопетая тобой.
Я - зеркало, разбитое некстати.
Я - сорванный - недрогнувшей рукой
Цветок.
Я - мир. А ты - его создатель.
-Спасибо. Именно это я и хотела вспомнить. Кстати, откуда ты узнал?
-Ну вы даете, Ваше Величество. Что я, идиот? Читаете стишки Рыжего Марка с утра до вечера. А я, по Вашему и капли мозгов не имею?
Обиженно засопев Петр вернулся за драпировку. Павел, открыто сидящий у двери, молчал, не принимая участия в происходящем. Наблюдал, слушал. Должен же хоть кто-нибудь делом заниматься!
Либерия спрыгнула с подоконника. Подошла к столу. Порылась в стопке государственных бумаг. Вытащила снизу маленькую книжку, распухшую от многочисленных закладок. Раскрыла. И позабыла обо всем на пару часов: подло отрезав изрядный кусок времени от государственных хлопот. И наплевать. Она читала с невероятным удовольствием, изредка отрываясь для того, чтобы вздохнуть.
-Боже мой, какой талант!
Верзила Рыжий Марк отказался принять роскошное предложение королевы. Место придворного поэта временно опустело.
Зима Мстиславна, перевооружающая свою армию на европский манер, реорганизующая всю росскую денежную систему, была чрезвычайно занята. Письма от нее тем не менее, приходили каждую неделю. Собственноручно начертанные... Короткие. Едкие. Умные. Либерия их часто перечитывала. Поражаясь насколько мощный государственный ум скрывается в голове прелестной женщины. Либерия понимала, что россам сказочно повезло. Зима Мстиславна ведала сие и не прикидывалась скромницей. За близнецов, из вредности или расчета, она стребовала от подруги королевы в княжескую казну совершенно неприличную сумму отступных - в золоте. А вопрос о том, что уж не армию ли покупать приходится в лице пары молодых остолопов, был проигнорирован. Шико бился в истерике. Так будто каждую монету лично у него отнимают. Впрочем, денег по его мнению лишался обожаемый Вечный Город.
-Эти воины того не стоят!
-Может быть.
-Глупо платить за пару бойцов такие деньги.
-Наверно вы правы, барон. Но я дала им слово.
Три с половиной годя спустя после коронации, в день рождения, Либерии приснился Даниллин... Вот такой неожиданный подарок.
Присел на краешек постели.
-Здравствуй, малышка.
-Ты!
Повисла на шее. Расплакалась. Упрекнула.
-Почему, почему, почему ты не приходишь? Я так устала. Боже, сколько дел!
-Справляешься?
Вздохнула. Ответила честно.
-По разному. Даня!
-Что, счастье мое?
-Даня.
-?
-Не хочу просыпаться.
-Прости. Мне нет места в этом мире. Забыла, кто я?
-Даня.
-Ну?
-Не могу без тебя.
-Я тоже соскучился.
Брякнул он искренне. И был вознагражден несколькими часами упоительной нежности, чередующейся со всполохами отчаянной страсти. Некоторые мгновения стоят того, чтобы жить. Несмотря ни на что.
Под утро, в налетевшей блаженной усталости, герои-любовники лежали обнявшись. Даниллин рассеянно молчал. Тонкие пальцы Либерии чертили на смуглой спине Повелителя волшебные руны.
-Не шали.
-Прости. Можешь ответить на несколько вопросов?
-Смотря на какие.
-Что будет с нами? Со мной?
-Так и быть - расскажу.
-?
-Ты будешь править. Долго и здорово. Даже бабку переплюнешь. Воспитаешь наследницу. Она окажется достойна династического трона. Вечный Город - сердце этого мира. В нем воцарится мудрость. Человеческая, разумеется. Без войн и прочей дряни не обойдется. А кому сейчас легко?
-Дальше?
-Однажды ты уснешь, но не проснешься. Шум, гам. Паника. Пышные похороны.
-Даня. Для чего все это?
-Ты погасила пожар на лестнице миров. Я не стал тебе мешать. Ты правишь. Я философствую.
-Почему я не могу быть с тобой? Просто. Рядом. Где угодно.
-Если не разлюбишь меня за пол столетия...
-Даня?
-Я приснюсь тебе в последнюю ночь. Обязательно. Мое слово.
Либерия села, путаясь в смятых простынях, спросила грозно, выделяя голосом каждое слово.
-В качестве прощального подарка?
-Нет. Что ты. Все только начнется.
-?
-Считай мой визит официальным предложением.
-Чего?
-Мы рискнем. Вдвоем. Вместе.
-Ты хочешь сказать...
-Да. Я постараюсь забрать тебя к себе. Навсегда. Или мы вспыхнем двойной звездой. Или взорвемся. Последнее, к сожалению, гораздо вероятнее.
-Даня.
-Ну?
-Ты будешь мне сниться?
-Нет.
-Почему???
-Я собираюсь вдоволь насладиться последними десятилетиями одиночества перед грядущей вечностью союза с тобой, дорогая.
-Рептилия! Сволочь крылатая! Чешуйчатая скотина!
Она била его подушкой. Долго. Потом еще дольше обнимала и плакала. Даниллин хотел бы надеяться, что от радости. Читать ее мысли он благоразумно не рискнул.
Вместо эпилога.
Три слова начертанные кровью на листе серой бумаги:
ЛЮБОВЬ,
ЛЮБОВЬ,
ЛЮБОВЬ.
1 Я люблю тебя. (Болг.)