Девушка откинулась на красное покрывало, закрыла лицо руками. Невидимые искры струились по ее телу огненными ручейками, танцевали по бедрам, опоясывали талию, собирались в потрескивающий жаркий комок внизу живота. Дикий спонтанный протест, так испортивший настроение, растворился в этом жгучем золотом сиянии. Пусть будет то, что будет. Пусть!
-Даниил!
Жалобно и страстно назвала она по имени колдующего над ее телом парня. Умудряясь одновременно просить и приказывать.
-Даниил!
Он посмотрел ей в глаза, взгляды сцепились, не разорвать! И потянувшись, расстегнул пуговку на черных брючках.
-Да?
-Да.
Она, помогая ему, выскользнула из штанишек, маечки. Взялась за кружевные трусики. Даниил тихо засмеявшись, отвел ее руку, присел на краешек дивана. Их взгляды пружинили и бились то ли в танце, то ли в смертельной схватке. Лицо Даниила приблизилось, расплылось смуглым овалом. Два пары губ встретились, впились друг в друга. Его руки скользили по гибкому телу, сжимали, ласкали, не останавливаясь ни на мгновение. Приподнялся, посмотрел в глаза.
-Даниил.
Его имя прозвучало переливчато и звонко, как сигнал к началу сражения. Он тряхнул головой, словно отгоняя непрошеные мысли, и накрыл собой тонкое нежное тело. Лина запустила пальцы в жесткие волосы своего странного любовника. Под его языком бледные маленькие соски ее грудей заострились и потемнели. Кровь прилила к вискам, гулко пульсировала. Точно десяток чернокожих шаманов бил в ритуальные тамтамы. Ритмично и повелительно. Даниил целовал ее живот, то лениво, едва касаясь, то жадно, постепенно продвигаясь к черному кружеву. Вот язык коснулся границы, скользнул под резинку трусиков. Девушка вздрогнула. Ожидая самого худшего. Сейчас, сейчас - ЭТО произойдет. Его руки сдернут, отбросят последнее препятствие. И в ее тело впихнут, всунут, член. Отвратительный кусок живого шланга, причиняющий боль. Она напряглась, обозлившаяся, несчастная. Только глупая благодарность к мальчику, ласкающему ее - уже Бог знает сколько времени, помешала отстраниться, оттолкнуть. Но ее внезапное почти отвращение не осталось незамеченным. Даниил положил лицо на черный кружевной треугольник, закрыл глаза, замер. Минуты тянулись одна за другой, бесконечные, бессмысленные. Лина ненавидела себя и беззвучно плакала. Злые слезы текли по лицу, жгли щеки, капали на красное мохнатое покрывало. Все, все было напрасно. Господи, какой стыд. Сквозь обступивший ее кошмар, девушка расслышала тихий спокойный голос. Даниил, обнимающий ее за талию, чуть повернулся, пристраиваясь поудобнее. Он говорил негромко, немного печально, не обвиняя, не укоряя, непонятно о чем. Лина не могла разобрать ни одного слова. Память и слух не подчинялись. Такая близкая к русской, мелодичная болгарская речь казалась совершенно абстрактным потоком. Что ей хотели объяснить? Глупой женщине, не умеющей любить? И зачем?
Попыталась привстать, но Даниил не позволил. Перехватил напряженную кисть, осыпал короткими нежными поцелуями. Снова заговорил. Лина дернулась. Даже всхлипнула капельку сердито. Повела плечом - слегка возмущенно. Протест? Нет. Это были попытки показать самой себе, что она сохраняет контроль над происходящим, что она не сдалась. Хотя, с какой стати ей нужно притворяться стойким оловянным солдатиком, защищающим последние рубежи Великой Холодности? Неожиданно (голос Даниила этому весьма способствовал) успокоилась, расслабилась.
Тонкие пальцы без участия хозяйки, сами собой, легли на мужской затылок. Щелкнула, отключаясь, умолкнувшая техника. В подступившей тишине прозвучали последние мягкие слова. Даниил не упрекал, не просил, не уговаривал. И в клетке, где плакала одинокая женщина, распахнулась дверь.
Пальцы Лины коварно, вопреки приказам сознания, точно ожившие, свободные существа сладко, нежно погладили плечи юноши, пробежались по выпирающим твердым мускулам, задержались у основания шеи. Неуверенно, робко заскользили вниз, вдоль спины, вернулись, повторили все сначала. Даниил приподнял голову, поймал губами тонкий мизинчик, протянул свою ладонь к лицу Лины. И она, удивляясь себе, неловко лизнула мужское запястье. Прошлась языком между пальцами, ощущая разливающуюся в животе горячую волну. Даниил отдернул свою руку, отпустил ладонь девушки, встал, взялся за ремень коротко обрезанных джинсов. Глядя в заплаканные глаза своей русской подружки, расстегнул пряжку, молнию. Лина зажмурилась и услышала тихий ласковый смешок. Невольно покачала головой, потом вспомнила слова бармена Георгия, в отеле и покивала. Второй, гораздо более громкий смешок был ей ответом. Джинсы упали на пол, Лина вздрогнула, словно ее ударили, и решительно прикусила губу. Ну и пусть будет больно! В конце то концов, не умрет же она от этого.
Даниил лег рядом, нежно обнял, ткнулся носом в шею. За окном яростно и громко завыл ветер. Что имеет значение? Сейчас? Для них обоих? Два вытянувшихся на мохнатом покрывале тела замерли. Почему он не настаивал? Чего ждал?
Чего? Лина всхлипнула, повернувшись, прижалась к горячему животу Даниила. Сдернутые и отброшенные трусики упали на черные джинсы. Горячая ладонь накрыла мохнатый холмик. Начала ласкать. С невероятной, ошеломляющей, лишающей рассудка нежностью. Он никуда не торопился - бывший уличный подросток, бешеный и опасный. Не стремился поскорее ворваться внутрь - получить законное мужское удовольствие. Хотел доставить радость ей - случайной подружке на один вечер. Ласковые опытные пальцы знали свое дело. Лина почувствовала, как страх сменяется желанием: робким и слабым, неопределенным, беспомощным. Напряженные бедра расслабились. Осмелев, она обняла любовника, потянула к себе. Ей даже стало жаль, что сейчас все закончится. Но Даниил отказывался спешить. Почему простой мальчик может быть таким мудрым? И заботливым? Лина не могла понять. Для чего он возится с ней - холодной русской женщиной, замученной жизнью и обстоятельствами? Даниил целовал ее бедра. Гладил нежную кожу.
Чего ты хочешь добиться, милый? Подумала она. Мне и так хорошо, как никогда. Оказывается, секс может быть приятным занятием. Запоздалое открытие рассмешило ее. Тело вздрогнуло. Даниил расшифровал это по-своему. И удвоил старания. Лина покрылась мурашками от удовольствия. Облизнула пересохшие губы. Почему этот мальчик встретился ей только теперь? Почему бывший муж не был хоть вполовину таким? Вопросы роились и улетали прочь - беспокойные и ненужные. Кружилась голова, дыхание сбилось, стало неровным. Она больше не думала. Мир сузился до границ тела. Даниил развел ее бедра... Нет... Нет... Не нужно! Нет...
Теперь его язык был жадным и быстрым. Лина вздрагивала и всхлипывала. Волны невозможного, неистового, острого блаженства прокатывались по телу. Одна настигала другую, и Лину скручивало в короткой сладкой судороге. Перед глазами рвались яркие вспышки, рассыпались огненными брызгами внутреннего фейерверка. Издали, как сквозь сон, она услышала свой крик.
-Даниил!
-Даня!
-Даня!
Он никак не отреагировал на эти дикие вопли обезумевшей от восторга женщины. И сладкая пытка растянулась на долгие мгновения разлившейся вокруг них вечности. Лину подхватил и нес вверх по раскручивающейся огненной спирали поток ослепительного света. Все исчезло в короткой вспышке. Только пульсация и жар внутри.
-Даниил...
Она попыталась прошептать его имя, но не услышала ни звука. Почувствовала, что он отстраняется, продолжая, впрочем, легко поглаживать ее одной рукой. С трудом, через силу, открыла глаза. Его смуглое, обожженное солнцем тело, возвышалось над ней. Даниил зубами, они ярко блеснули на загорелом лице, рванул упаковку, вытянул прозрачный овал латекса. Посмотрел вниз, на распластавшуюся перед ним подругу. Взгляды встретились. Без тени смущения, веселый и довольный собой он чмокнул губами, изображая воздушный поцелуй. Лина поняла, что заливается краской. Что может быть менее романтичным, чем обряд облачения возбужденного члена в презерватив? Декламация дурацкого девиза: "Я выбираю безопасный секс!" Она улыбнулась смущенно и грустно. Этот мальчик довел ее до неведомых вершин. Неужели она не сможет потерпеть немножко? Подумаешь, больно. Часть ее души готовилась паниковать, часть оставалась необыкновенно расслабленной и счастливой.