— Остановить их никак? — показала на вагоны Костлявая.
— Я бы не стала, — покачала головой Аннушка. — Мало ли, что и где поломается в ответ. Они идут медленно, до выходного тоннеля километров пятьдесят, закинь шланг и качай на ходу.
— Поняла, — женщина побежала вдоль колонны, раздавая распоряжения.
Вскоре трак с прицепом-наливняком тронулся, поравнялся с одной из чёрных цистерн, выровнял скорость, покатился рядом. Один из клановых ловко запрыгнул на сцепку, влез на самый верх, открыл крышку, заглянул туда и закричал:
— Он, родимый! Дизель! Полная!
Ему закинули толстый шланг, загудел насос, дело пошло.
— Не увлекайтесь! — закричала им вслед Аннушка. — Не жадничайте! Набирайте, сколько надо, и валим!
— Чёрта с два, — помотала растрёпанными волосами Костлявая, — будем качать, сколько сможем. Без топлива нам сразу жопа, а с ним ещё подёргаемся. Раз, ты говоришь, мир пустой…
— Это не значит, что тут нельзя огрести неприятностей. Ты пойми, вы сейчас как острый камушек в ботинке Мироздания.
— Да хоть шипастый страпон в его заднице.
— Методов удаления раздражающих предметов много, и ни один вам не понравится.
— Я рискну, — упрямо ответила Костлявая и побежала догонять медленно едущий наливняк.
— Водочки бы мне… — печально сказала Доночка. — Чтобы старенькая я не видела то, что вижу, и не думала, то, что думаю.
— Потерпи, доедем сначала.
— Я терплю, — вздохнула старуха, — но надолго меня не хватит. Пойду, подремлю пока в машине, совсем умоталась.
— Да, иди, конечно.
Бабуся, вздыхая, шаркая и ссутулившись, побрела к «Чёрту».
— Ты ей не рассказала ещё? — спросил я Аннушку.
— Нет, а то перенервничает и дуба врежет. Представь, как обидно будет.
— Факт, — согласился я. — Слушай, а тебе никогда не хотелось узнать, откуда и куда идёт этот бесконечный поезд?
— Хотелось, конечно. Но каждый раз времени не было. Вот и сейчас нет, сам видишь. Слишком много тайн, слишком мало меня. Но ты, если хочешь, можешь прыгнуть на платформу. Найду тебя потом, если выживешь.
— Нет уж, я лучше с тобой останусь. Может, когда-нибудь потом.
— Вот и я так каждый раз думаю: «Может, потом».
Мы смотрели вслед удаляющейся цистерне, вокруг которой суетились, ругаясь, клановые — что-то там у них не ладилось, — а у меня нарастало неприятное ощущение внутри.
— Так, — сказал я, — надо валить. Бегом. Срочно.
— Чуйка? — встревожилась Аннушка.
— Она, проклятая.
— Беги к Костлявой, я в «Чёрта». Уводим.
— Так она меня и послушала…
— Придумай что-нибудь, солдат.
— Сворачивайтесь, — сказал я Костлявой, добежав.
Как же хорошо снова бегать!
— Ни за что, — отмахнулась она. — Насос сдох, льём самотёком, почти ничего не набрали. Надо ещё.
— Время вышло, надо валить.
— Не ссы, военный, пока даже тучи не собрались. Мы уже научились определять, когда подпирает.
— Тут другое. Поверь, надо сваливать прямо сейчас.
— Я сказала — нет! Надо хотя бы тонну слить! Иначе не дотянем!
— А если не свалить, дотягивать будет некому!
— По-моему, ты просто пересрался, Лёха, без обид. Мы всякого повидали на Дороге… — Костлявая посмотрела на меня внимательно и вздохнула. — Нет, не похоже, что пересрался. Ладно, чего нам ждать?
— Без понятия. Чего угодно. Но лучше его не ждать.
— Ты пойми, твоё «без понятия» против нескольких тонн соляры выглядит слабовато.
— А ты пойми, что мёртвым топливо ни к чему. Это не последняя соляра в Мультиверсуме, а жизнь не вернёшь.
— Поспешите там! — заорала Костлявая клановым.
— Да что нам, самим шланг сосать? — орут они в ответ. — Льётся как льётся!
— Не волнует! Сосите что хотите, но быстрее!
— Хотя бы полтонны надо, — сказала мне Костлявая. — Иначе никак.
— Опоздаем, — сказал я безнадёжно.
И мы, разумеется, опоздали.
Заметив в небе знакомый шарокабинный коптер, даже не удивился.
— Давно не виделись, падлы, — сказал я, снимая с плеча винтовку.
— Что за нахрен? — спросила Костлявая.
— Дотрынделись.
— Сворачивайте шланг, валим! — заорала она своим, те забегали, как укушенные, но я чувствовал — поздно.
На удивление, на нас не напали сразу, хотя коптеров в небе повисло аж три. Клановые свернули шланг, попрыгали в машины, колонна тронулась, набирая скорость, а броневики сзади катились, не пытаясь сократить дистанцию.
— Сколько их? — спросила в рацию Костлявая.
— Я в последней, вижу пять машин и какую-то дуру с пушкой! — ответил ей кто-то.