— Алё, служивый, чего задумался? — пихнула меня в бок глойти. — Не видишь, дорога на поворот пошла? Держись за баранку, переходим!
Мир моргнул, машина подпрыгнула, стеной упал туман.
Мы на Дороге.
Глава 15
Свободный приз
На Терминале вечер, почти ночь. Я вымотался так, как будто проехал тысячи полторы километров, хотя на одометре намоталось едва три сотни. Очень напрягает Дорога с непривычки — едешь, сам не понимая куда, надеешься только, что старушенцию рядом внезапный карачун с натуги не хватит. Сидишь, вцепившись в руль, глаза до боли выпучив — пытаешься хоть что-то разглядеть в этом чёртовом тумане. К концу поездки даже стало получаться: проступили контуры обочин, и хотя бы понятно, что едешь вдоль, а не поперёк. Съезды научился различать — не сам, но когда Донка пальцем ткнёт. А на подъезде к Терминалу как будто разглядел его контур издали. Наверное, смог бы даже без глойти правильно свернуть.
— Так и есть, — подтвердила бабуся, — тут столько караванов ходит, что слепой не промахнётся. Накатали съезд. Но вообще, служивый, это симптом. Если тебя как следует с караванами покатать, то однажды сможешь и сам проехать. По большому счёту, проводники, глойти, м-операторы — один чёрт. Люди фрактала. Если чуешь кросс-локусы, то и Дорогу постепенно прохаваешь. Я таких видала.
— А что за операторы ещё? — заинтересовался я.
— А, забей, этих точно не встретишь. Они все на учёте и на службе. Всё, приехали, помоги вылезти, а то Доночка совсем уже никакая…
Я вылез из машины, встал на костыли, обошёл, поддержал под локоток старуху. Вид у неё действительно вымотанный до предела. Если во мне и есть способности глойти, то эта занятость меня однозначно не привлекает. Слишком похоже на перспективную карьеру упряжной лошади.
Убедился, что вахтовка и автобусы прибыли благополучно, проследил, чтобы запарковались.
— Подождите пока здесь, — сказал их главному.
— Там дети, они устали, голодные, не мылись неделю. У нас продукты кончаются…
— Я понимаю. Первым делом выясню насчёт вас. Уверен, как-то разместитесь.
Поковылял к гостинице. Надоели эти костыли, сил нет, — бредём с Донкой, две немощи. Старая да одноногий.
— Не очень-то вы спешили, — встретила нас в холле Аннушка. — Часа три назад вас ждала. Что там ехать-то было?
— Он первый раз на Дороге, — неожиданно заступилась за меня глойти. — Хорошо хоть не промахнулся нигде, а то могли бы и несколько дней проколупаться.
— Ладно, доехали и доехали. Я тут наняла ребят, они пригонят машины, которые мы бросили. Отдадим четверть груза — много, но выбирать не приходится. Мало ли, наткнётся кто-нибудь, приберёт себе. И не предъявишь потом ничего, в своём праве будет. Ты как, солдат, не хочешь стать почтенным караван-баши?
— Ты серьёзно? — удивился я.
— Серьёзней некуда, — Аннушка помахала брокеру, который как раз закрывает свой офис. — Керт, подойди, пожалуйста!
— Привет, — поздоровался он со мной и Донкой. — Добрались, я вижу?
— Объясни ему про статус трофея, — велела девушка. — То, что мне рассказывал сегодня. Только вкратце, без отсылок к прецедентам.
— В общем, — Керт присел на край стола и положил рядом портфель, — поскольку Мирон при свидетелях признал, что связан с работорговлей, то он, как бы это сказать… свободный приз. Работорговцы и все, кто имеет с ними дела, считаются вне закона.
— А что, есть какой-то общий для всех закон? — спросил я.
— И да, и нет. В каждом населённом срезе свои правила, которые обеспечивает аборигенная власть. Полиция, суд или что там у них. Но условные «люди Дороги» имеют свой неписаный кодекс. Его не раз пытались формализовать, сделать «писаным», но…
— Керт был главный энтузиаст этого дела, — со смехом перебила его Аннушка. — Общая валюта, единая товарная биржа, Межсрезовый банк, свод Законов Дороги… Прокатили эту идею с таким свистом, что ему до сих пор икается.
— А чего прокатили? — заинтересовался я. — Удобно же.
— Чёрта с два, — сказала Донка, — законников и полиции все в своих срезах наелись до рвоты. Малкицадак тогда сразу сказал: «Если мы примем Закон, то нам придётся назначить тех, кто будет следить за его соблюдением, ловить нарушителей, наказывать и судить. Нам придётся за свой счёт содержать людей, которые будут указывать нам, что делать, и принуждать к этому силой. Разве можем мы надеяться, что эти люди всегда будут судить по совести, не будут брать мзды и не станут решать свои проблемы за наш счёт? Разве не от этого дро́ма рома́ ушли на Дорогу?»