Я поднял глойти на руки и понёс к лифту. Действительно, совсем лёгкая. У её комнаты меня встретила Аннушка.
— Ты что, решил надругаться над беспомощной старухой?
— Угу, — сказал я, прикладывая карту к считывателю, — непременно. А ты что, решила поучаствовать?
— Не сегодня, — отказалась она, — не особо люблю групповухи. Я сторонница индивидуального подхода. Так что сгружай это тело в койку и пошли.
— Куда?
— Что за вопрос? Ко мне, конечно. Не думаю, что дальше у нас будет много пенных ванн, надо пользоваться случаем. Кроме того, мне страшно интересно, ты действительно такой жеребец или вчера просто пытался меня поразить?
Глава 18
Погоня
Когда мы отправились в путь, Донка даже не проснулась толком. Добрела до лендкрузера как зомби, бессмысленно моргая отёчными веками из-под разноцветных очков, завалилась на заднем сиденье и заснула снова. Мы с Аннушкой тоже не сильно выспались, но оно того стоило. Слава ванне с пеной, с которой всё началось, но не закончилось. Поспать и потом как-нибудь можно будет.
— Я не глойти, — сразу предупредила Анушка, — так что на Дороге сильно не гони. А то проскочим свёрток, будем потом кругаля давать по срезам. Так иной раз можно и несколько дней потерять, пока заново на курс выйдешь. У нас и так задача непростая, не по накатанному пойдём.
— Ты не глойти, ладно, — машина выкатилась с парковки на шоссе и начала понемногу набирать скорость, — но кто ты тогда?
— Я — Аннушка. Курьер. Я бы сказала, что таких, как я, больше нет, но Мультиверсум бесконечный, значит, в нём всякой твари по паре минимум. Может, и другие Аннушки где-то катаются, но я не встречала.
— И что в тебе такого особенного?
— Блин, солдат, не душни, а? Чтобы назвать, чем я отличаюсь от всех остальных бродяг Мультиверсума, пришлось бы сначала их всех перечислить. А нам пора на Дорогу. Поехали!
Внутри ёкнуло, машина подпрыгнула, упал туман.
— Мне бы не помешало такое перечисление, — признался я честно. — А лучше какой-нибудь справочник. С алфавитным указателем и сносками. Я столько всего услышал за последние дни, что в голове уже полная каша.
— Из меня хреновый лектор, — отмахнулась Аннушка. — Мало практики. По большей части, я мотаюсь в одиночку, а если попадаю туда, где люди, то ищу не умных разговоров, а помыться, пожрать, выпить и потрахаться.
— Я готов полностью взять на себя последнюю опцию, если ты употребишь освободившееся от поиска случайных партнёров время на моё просвещение.
— А если нет? Неужто откажешь девушке в интиме?
— Не откажу, — вздохнул я, — но тогда у тебя будет совершенно необразованный любовник.
— В этом деле образование не главное. Вон, смотри, левее, видишь? Нам туда.
— Не вижу, — сказал я, сбрасывая скорость. Туман сразу как будто навалился ближе.
— Не тормози, — одёрнула меня Аннушка, — просто смотри лучше. Это как бы эстакада, ну? Видишь? Давай, ты сможешь!
Тёмный силуэт, похожий на примыкание клеверной развязки, я увидел в последний момент и вписался в него с заносом, поставив внедорожник на два колеса. Туман пропал, небо моментально налилось синим, дорога пошла вверх и вынесла нас на прекрасное прямое шоссе.
Сзади, не просыпаясь, выругалась Донка.
— Ничего, — оптимистично сказала Аннушка, — научишься, какие твои годы.
— А твои какие, кстати?
— Отвали, солдат.
— Как скажешь.
— Блин, — она откинула спинку сиденья и развалилась, вытянув ноги под бардачок. — Не обижайся. Просто меня этим вопросом достали ещё сильнее, чем дурацким разлитым маслом. Я попробую объяснить, но один раз, чтобы к этому не возвращаться, лады?
— Весь внимание.
— Внимание держи на дороге, потому что я в этом срезе первый раз, и тут может быть что угодно. То есть вообще всё, я не преувеличиваю.
— Я слежу, а ты рассказывай, мне интересно.
— Не знаю, зачем я тебе это говорю, — вздохнула она, — обычно я с такими вопросами просто распосылаю подальше… В общем, солдат, дело в том, что возраст это… Ну, как бы фикция. Не спеши возражать, я серьёзно. Возраст — это не то, что случается с нами. Это то, что случается с нашим телом. Накопление опыта — не возрастной процесс. Возрастной — все эти отмирания клеточек, вымывания кальция, падение гормонального фона и прочие обидные штуки, которые проделывает над нами наша тушка. Если этой старой бестолочи дать то, что она хочет… — Аннушка ткнула пальцем назад, в сопящую там Донку, — она станет ровно той же дурочкой, что была в двадцать. Не старухой в молодом теле, а именно той самой молодой ебанашкой, которой была, когда мы познакомились. Да, знающей больше маршрутов, рецептов коктейлей, постельных поз и средств контрацепции, но и только. Мы куда больше завязаны на тело, чем нам хочется думать. Мы и есть оно, солдат.