— Я сама могу о себе позаботиться. А они — нет. Они не были в Школе, их никто не учил с этим справляться.
— А ты не можешь научить?
— Я хреновый педагог. Так что хватай Донку, купи у Геннадиоса еды и погнали отсюда.
* * *
Донка всю дорогу бухтит, что нам нужна машина побольше, и что три сорванца на заднем сидении с ней — это слишком много. К счастью, и сама бабуля худая, и дети некрупные, разместились. Детишки на Дороге явно не новички, воспринимают её спокойно, и даже видят там что-то, в отличие от меня. Периодически начинают трещать: «Смотри, да смотри ты!» — указывая друг дружке на что-то, скрытое от меня туманом, который, если верить специалистам, существует только в моей голове. Донка при этом только бормочет нервно: «Божечки, они ещё и любуются! Глазоньки бы мои на это всё не смотрели», а Аннушка мрачнеет с каждым зигзагом.
Я не знаю, куда мы едем, только сворачиваю туда, куда она пальцем ткнёт. У меня стало неплохо получаться — уверенно вижу съезды, при выходе на зигзаг машину почти не подбрасывает — это, со слов Донки, навык опытного караванщика.
Зигзаги короткие, и, если я правильно понял принцип, это означает, что мы где угодно, но не на караванной тропе. Те проложены так, чтобы ехать по прямой как можно дольше. Однако Аннушке дорога явно знакома, она заранее знает, где чего ждать. Видя её дурное настроение, вопросов не задаю, чтобы не нарываться. Наши отношения пока даже названия этого не заслуживают, — так, пара проведённых вместе ночей. Не похоже, что это для неё что-то значит, но я не теряю надежды.
На привал остановились возле придорожного магазина. Немного похож на тот, где мы познакомились, но гораздо больше и, как бы это сказать… свежее, что ли. Тут, похоже, от коллапса и года не прошло.
— Добыча, добыча! — восторженно завопили детишки и кинулись в недра торгового центра.
Там что-то посыпалось на пол, детские голоса принялись ожесточённо спорить, пытаясь разделить трофеи по справедливости, с учётом гендерного перевеса двух девочек над одним мальчиком. Я не прислушивался, но, судя по интонациям, шансов отстоять свои интересы у пацана немного.
— Туалет в конце зала! — крикнула им Аннушка.
— Пойдём, приготовим им еды, — это уже мне.
Оказалось, что у девушки тут перевалочная база. В подсобке стоят канистры с топливом, что очень радует, потому что бак уже скоро покажет дно; есть импровизированная кухонька с запасом питьевой воды и газовой плиткой.
— Следи за Донкой, — предупредила она. — Отдел с алкоголем налево от входа.
Вовремя сказала — ещё немного, и мы потеряли бы старушку, которую чуть удар не хватил от открывшегося изобилия. Она не успела стремительно накидаться только потому, что её парализовала широта выбора — на полках в винном сотни бутылок с незнакомыми красочными этикетками. Пока она тянулась двумя руками в десяти направлениях сразу, я успел деликатно подхватить её под локоток и извлечь из алкогольного рая, несмотря на бурные протесты.
— Потом, потом, — уговариваю я её, — не время сейчас. Прихвачу тебе бутылочку, выдам вечером за моральную стойкость.
Сари, Тана и Ремсат — так зовут синеглазых подкидышей — натащили из отдела игрушек кукол (Сари и Тана) и пистолетиков (Ремсат). Девочки вывалили добычу на пол, категорически заявили, что они забирают это с собой или остаются тут, и убежали в одёжный отдел, примерить платьица. Ремсату было велено охранять кукол, раз уж у него теперь есть пистолетики, а за подружками не подсматривать, иначе ему вдвоём глазки выгрызут. Он, впрочем, и не рвался — расставив на полке пустые банки, начал увлечённо расстреливать их пластмассовыми пульками из пружинного револьвера. Похоже, детско-игрушечная промышленность тут была на высоте, у нас я таких даже в дорогих столичных магазинах не видел.
Аннушка сварила кашу, заправила её мясом из консервов. Прибежавшие на запах Сари и Тана оказались наряжены в кружевные платья вырвиглазной расцветки и чуть не убили Ремсата, обнаружив, что их куклы пополнили ряд его мишеней. Но, в конце концов, все были накормлены, напоены чаем с печеньем и угомонились. Мы с Аннушкой под страдальческим трагичным взглядом Донки открыли по баночке тёплого пива и уселись на улице, вытащив на парковку два складных стула.
— Попробую объяснить, — сказала девушка, отхлёбывая, — про синие глаза. Но сразу предупреждаю, сама знаю мало. Беда в том, что много не знает никто, а те, кто знает, не спешат делиться.
— Я смотрю, тут чего ни коснись, всё так.
— Именно, солдат, — кивнула Аннушка. — Знание — сила, часто в буквальном смысле, поэтому если кто чего случайно узнал, то он не спешит рассказать об этом всему миру. Есть Библиотека, там адова прорва книг обо всём на свете, но это мало помогает, потому что, чтобы что-то в них найти, надо знать, что искать. И где. И как.