— Лишён карьерных амбиций?
— И это, и цена входа велика. А выход и вовсе не по карману. Ладно, давай двигать дальше. Если маршрут действительно прокладывали контрабасы, то следующий должен быть недалеко. Они не любят зря бензин жечь.
Не ошибся — ещё одна пустая промка, на этот раз похожая обилием рельсов на железнодорожную сортировку, привела нас не к гаражу, а, скорее, к пакгаузу, но, раз туда есть заезд, то, видимо, общая концепция не нарушена. Ржавые рельсы местами перекрыты дощатыми помостами, чтобы машине было удобнее проехать, кто-то хорошо организовал трафик. Правда, судя по всему, тут давно не ездили.
— Как думаешь, почему такой сытый маршрут бросили? — спросила Аннушка, пока я сверял цифры на стене с записанными в блокнот.
— Без понятия. Может, стало невыгодно, товар упал в цене. Может, срез, в который он вёл, накрылся. Они же не в Библиотеку ходили, она просто рядом. Может, с теми, кто тут ходил, что-то случилось, а другие о маршруте не знали, такие секреты берегут. Может, он где-то стал непроходим — закрылся кросс-локус или ещё что-то стряслось. Это самый неприятный вариант, придётся искать обход.
Пакгауз тоже «сквозной» — есть ворота в противоположной стене. Вообще «сквозняки» встречаются гораздо реже «перевёртышей», а тут прямо один за другим. За ними удивительно чистенький и ухоженный бокс, похожий на пункт разгрузки. Когда мы закрыли за собой проход, на стенах даже зажглись лампы.
— Ого! Да тут есть жизнь! — удивилась Аннушка.
— Возможно, это конечный… ну, или начальный путь маршрута. Смотри, тут электрические кран-балки, погрузчики у стены стоят, тележки самоходные. Тут явно загружали или выгружали товар.
— Интересно, что они возили…
— Может быть, сейчас узнаем. Хотя я бы предпочёл тихонько удалиться, не вступая в контакты с аборигенами. Чёрт их знает, чего от них ждать…
Аборигены вступать в контакт не спешили, так что даже будь у нас с собой стеклянные бусы и зеркала, вручать их было некому. Так что мы сами вышли на улицу и огляделись.
— А вот и караван, — сказал я, включая винтовку.
— Понятно, почему маршрут заброшен, — откликнулась Аннушка, доставая пистолет.
Три грузовика незнакомых моделей, рядом с ними «Нива». Все машины расстреляны, судя по пробоинам — из пулемётов. За металл уже зацепилась ржавчина, но, судя по всему, бой был не очень давно, с год назад.
— Не наши ли это знакомцы?
— Вряд ли, — возразила она. — Они бы не забрали груз.
Тенты грузовиков вспороты, кузова пусты. Следы внедорожных покрышек на почве…
— Слишком свежие, — сказал я.
— Что?
— Перестрелка была давно, но следы буквально вчерашние. Тут кто-то есть. Давай-ка уйдём с дороги, нас издалека видно.
Мы ушли вглубь здешней промзоны — кто бы ни прокладывал маршрут, он был последователен, от промки к промке. В этом срезе всё на удивление новое, как будто жизнь прекратилась совсем недавно.
— Постколлапсник, — уверенно сказала Аннушка. — Относительно молодой, пара лет максимум.
— Возможно, маршрут прервался из-за коллапса, — предположил я. — А потом, когда срез открылся, его решили обновить, но неудачно. Нарвались на кого-то. И этот кто-то, возможно, ещё здесь…
* * *
Виновников мы нашли довольно скоро, хотя и не искали. Шли, ведомые моим внутренним компасом, к следующему кросс-локусу, стараясь держаться кустов и прикрываясь зданиями, поэтому не быстро. Нам здешние проблемы ни к чему, нам просто пройти. Но увы — очередной грузовой терминал, в котором ждёт следующий проход, находится под наблюдением.
— Какая-то банда, — сказала Аннушка. — Очень типично. Причём, я бы сказала, не локальная. Больше похожи на рейдеров с Дороги.
Я склонен согласиться: типичные машины конструкции «свалка плюс сварка» в постап-мэдмакс-стиле и обильно татуированные панкобайкеры вокруг них. Парочка дежурит у развёрнутых стволами в сторону ворот пулемётных багги-тачанок, остальные ведут себя непринуждённо — валяются на вытащенных из машин сиденьях, пьют что-то из бутылок, жарят еду на кострах, ржут, болтают. Их немного, человек десять, но для тех, кто пройдёт кросс-локусом, этого хватит — в гараже они окажутся в ловушке без возможности оказать нормальное сопротивление. Похоже, нескольким караванам уже не повезло — к бетонному забору, ограждающему промку, оттащены несколько побитых пулями, с распотрошёнными кузовами, грузовиков и расстрелянных внедорожников.
— Неужели такой популярный маршрут? — удивился я шёпотом. — Если тут грабят, то почему до сих пор ездят?
Мы залезли на крышу склада и лежим на нагретом пыльном гудроне, прикрывшись невысоким кирпичным ограждением.
— Если бы не ездили, эти ребята давно бы отсюда свалили, — резонно отвечает Аннушка.
— Вот я и удивляюсь. У контрабандистов довольно активное комьюнити, несколько пропавших на одном маршруте караванов определённо заметили бы. Тем более, если он накатанный. Консигнаторы за этим следят, ведутся записи, контроль, мониторинг. Уже после второго должны были отправить разведку, а если бы она не вернулась…
— То что?
— Не знаю, — признался я. — Я был сталкер, а не контрабас, так что мне не рассказывали. Так, что-то краем уха слышал. Может, послали бы группу зачистки, а может, плюнули и поменяли маршрут. А эти даже не скрываются, не прячут следы, ведут себя так, словно уверены в беззащитности добычи.
— Что им караванщики сделают? — пожала плечами Аннушка. — У них дробовики да пистолеты, а у этих пулемёты и автоматы. И эффект неожиданности.
— Я слышал, что консигнаторы в таких случаях скидываются и платят наёмникам. Представь, что вместо каравана с водилами и экспедиторами из гаража выезжает бронетранспортёр с тридцатимиллиметровой пушкой в башне и штурмовой группой в десантном отсеке. Кому тогда будет сюрприз?
— Я на рейдеров тогда не поставлю. Но пока, похоже, они ведут в счёте. Какие будут предложения, солдат?
— Думаю, нам не помешает немного информации.
— Считаешь, они захотят ей поделиться?
— Уверен в этом.
* * *
— Вот видишь, — сказал я назидательно, — он просто жаждет нам всё рассказать. А ты сомневалась.
— А почему он мокрый и воняет?
— Не капризничай, это же рейдер. Кроме того, он как раз отошёл за угол отлить, когда мы встретились. Отлил. Уж как смог.
У парня не хватает зубов, куча шрамов, примитивные татуировки, грязная одежда и засаленные патлы. Видимо, жизнь рейдера не усыпана розами. А ещё у него шишка на голове, связаны руки и ноги, и тряпка во рту, но это уже я постарался. Караульная служба у банды отсутствует полностью, было несложно. Я отволок его подальше, чтобы не услышали, но, кажется, отряд не заметил потери бойца — его даже не хватились.
— Говорить будем? — ласково спросил я. — Или опять нос зажать?
Рейдер выпучил глаза и интенсивно закивал.
— Что киваешь? Зажать?
Он выпучил глаза ещё больше и замотал головой так, что чуть не треснулся лбом об стену, у которой сидит.
— Кричать не надо, — предупредил я. — Во-первых, мы в подвале, отсюда не слышно, во-вторых, я тогда раздавлю тебе яйца. В воспитательных целях. Ботинком. Вот так. Больно? Ну, ещё бы. А представь, как будет больно, если я всерьёз наступлю? Так что, вынимаю тряпку?
Рейдер снова закивал. Носом ему дышится плохо, наверное, давно козюли не выковыривал.
— Да ребята тебя… — начал он и сразу перестал.
— Ох, — сказала невольно Аннушка.
— Ничего, сейчас продышится, — успокоил её я. — Тебе стоит выйти пока. Может быть неэстетично. Но эффективно, не сомневайся. Опыт есть.