Вышедшее мне навстречу с кухни лохматое Енька вручило поднос с тарелками и стаканами, и я вернулся к Аннушке.
— Наконец-то! — воскликнула она, хватая бутерброд. — Я дичайше голодная. Не врали, оказывается, про кайлитские чудеса.
— Мы же правильно поступили? — спросил я на всякий случай.
— Ты мне скажи.
— Я не променял бы эту ночь на все остальные ночи моей жизни вместе взятые.
— Так что спрашиваешь тогда? Не рефлексируй, а постарайся её не забыть. Вряд ли это хоть раз повторится.
— Знаешь, когда я вышел в коридор, мне показалось, что мы сегодня переспали со всеми кайлитами разом.
— В некотором смысле это так и было. В нашей постели побывала целая раса.
— И кто мы после этого?
— Хм… не знаю… секспросвет? Мы задали высокую планку, им придётся постараться, чтобы не посрамить учителей.
— Издеваешься?
— Нет, просто смеюсь. Да не напрягайся ты, я рада, что так случилось. Мы были одним человеком какое-то время, и пусть этот человек был занят не самым интеллектуальным спортом, но я узнала о тебе больше, чем за всё предыдущее время.
— И что же именно?
— Не знаю, надо уложить в голове. Потом, сейчас есть дела посрочнее. Например, пожрать. Дай сюда поднос.
— Я, наверное, тоже что-то о тебе узнал, — признался я.
— Надо же. Поделишься?
— Пожалуй, тоже не сейчас. Голодный, словно оттрахал целую расу.
— Учти, — сказала она вдруг серьёзно, — если ты повторишь это с кем-то другим, я не смогу тебя простить. Если просто кого-то трахнешь, то по обстоятельствам, как с Донкой. Может, и не сразу урою, сначала выслушаю. Но вот такое… Это была бы суперизмена.
— Понимаю, — тоже серьёзно ответил я. — Так открыться перед другим человеком… Интимнее любого интима. Как кайлиты вообще живут с такими медиаторами?
— Да хрен их поймёт. Расовая особенность, надо полагать. Они же с рождения эмпаты и всегда немного друг в друге. Наверно, поэтому Геманта не спешила возвращаться…
* * *
Геманта вернулась ближе к вечеру. Не одна, конечно, — с Андреем, Артуром и, внезапно, с Донкой. Они прикатили на большом внедорожнике неизвестной мне марки, и весёлая глойти выпала мне на руки с пассажирского сиденья. Я уж думал, что она ухитрилась накидаться, несмотря на бурлящий в крови ихор, но нет, просто ей показалось это забавным. Вот балда!
Я поймал девчонку, покрутил, как ребёнка, отчего она радостно завизжала, и поставил на землю.
— Лёха! Друг! — завопила она. — Я так рада тебя видеть! А Эрзал не рада, вообще ни капельки! У меня дикая аллергия на эту чёртову ботанику!
Донка доказательно чихнула и потёрла курносый носик.
— Я раньше тут всегда сразу накидывалась в жоповеничку и лежала, пуская пузыри, пока назад не поедем. Впрочем, потерплю, раз надо.
Она чихнула снова.
— Но почему ты не с Костлявой? — спросил я.
— А! — беззаботно махнула рукой Донка. — Они уже который день ковыряются с этими своими дверями, а бедная Доночка скучает. Вот Костлявенькая и одолжила её этому представительному джентльмену! Кстати, он врёт, что аж маркиз!
— Когда я видел его в последний раз, титул ещё действовал, — заверил я, — хотя само владение выглядело не очень. А ты что, положила глаз? Он женат.
— Ой, я тебя умоляю, кому это когда мешало перепихнуться? Но нет, он не в моём вкусе, слишком ушлый. А вот ты, — она подпрыгнула, повисла у меня на плечах, обхватив ногами поясницу и горячо зашептала на ухо: — Ты как раз в моём, Лёха! Мне чужого не надо, но, если Аннушка тебя бортанёт, сразу найди Доночку! Я тебя отменно утешу!
Экая балдосья.
* * *
— Простите, что задержался, — говорит Андрей, глядя на то, как Геманта обнимается с матерью. — Но ваш кросс-локус исчез. Мне пришлось добираться до Терминала, чтобы найти глойти, который знает дорогу в Эрзал. Их, кстати, нет — сюда, оказывается, уже давно никто не ездит. Мне очень повезло, что одна загадочная дама уступила мне эту юную особу. Что случилось с вашим зообизнесом, Меланта? В Мультиверсуме исчез спрос на шмурзиков?
— Это долгая история, Андрей, — ответила та, — но, вкратце, всё плохо. Располагайтесь, я пока переговорю с дочерью.
— Кросс-локус недоступен? — уточнила Аннушка. — Это точно?
— Точнее некуда, — ответил блондин недовольно, — уж я-то в этом разбираюсь, поверь.
Я сосредоточился и просканировал окрестности — ни одного не нашёл. Если и был, то теперь не работает.
— Значит, это всё-таки нечто вроде коллапса, — сказала моя подруга задумчиво. — Но что-то тут не вяжется… Коллапс без фокуса? Очень необычно.
— Разве коллапсы повторяются? — спросил Андрей. — Эрзал ведь уже раскатало однажды.
— Обычно нет. Но есть исключения.
— Какие? — заинтересовался он.
— Из тех, что известны мне, первое и главное — возвращение элиминированного фокуса. Но это относится, скорее, к ситуации, когда коллапс не был завершён. Как именно было в Эрзале, я не знаю, но если его фокус извлекли, то такая вероятность существует. Второе — если собрать достаточно много синеглазых в одном месте, то даже в глухом постколлапснике, где вообще ничего не шевелится, может начаться какая-нибудь хрень. Не уверена, что это тот же самый коллапс, потому что непонятно, откуда берётся сенсус, но своими глазами видела, что да, хрень таки случается. Сама недавно узнала.
— В общем, ничего не понятно, — подытожил бывший (или действующий, я забыл уточнить) маркиз.
— Так бывает, — пожала плечами девушка. — Чаще, чем как-то ещё, кстати. В любом случае, каковы бы ни были причины, следствие из них одно — кайлитам стоит свалить из Эрзала.
* * *
— А скажи-ка, — спросил я Аннушку, когда все сообщили друг другу свежие новости и перешли к обсуждению практических вопросов будущей эвакуации, — я правильно понимаю, что никто кроме кайлитов в этом срезе долго не протянет? Либо сам мутирует, либо мутанты сожрут?
— За подробностями лучше к Меланте, но в общих чертах…
— В общих устроит.
— Да, генетический код кайлитов у здешней фауны в стоп-листе, то есть в норме она не воспринимает их ни как еду, ни как врага. Мелкий кайлитский детёныш может поковырять пальчиком в носу самого лютого хренозавра, и тот разве что забрызгает его, чихнув.
— Хренозавра?
— Просто пример. Я без понятия, как они называются.
— А меня или тебя сожрут?
— Как нехрен делать. Кроме как тут, в посёлке — на нём особый запрет, сюда даже насекомые не залетают.
— И как это сделано?
— Не знаю. А тебе зачем?
— Видишь ли, я, конечно, в ваших делах ни черта не понимаю, но что-то мне припомнились рассказы твоих синеглазок. О том, что Конгрегация вызывает коллапсы. Вот я и подумал: а вдруг, ну, чисто в порядке бреда, тут та же история? Сидит где-то в кустах десант «корректоров первого сорта», или как там они называются, и, злобно хихикая, синими глазами лупает. Коллапс нагоняет. Но, раз, кроме как в посёлке, выжить они не могут, то это, конечно, ерунда. Здесь бы их точно заметили.
— Хм… — задумчиво сказала Аннушка. — Это, конечно, вряд ли. Но всё же… Никуда не уходи, я уточню кое-что.
Вернулась она через несколько минут, весьма озадаченная.
— Меланта говорит, есть ещё одно место. Старый лабораторный комплекс. Туда уже лет десять никто не ходит, потому что незачем, все материалы вывезли, но он был защищён от местной фауны ещё до коллапса. В целях чистоты экспериментов или типа того.
— Помню это место, — сказал Андрей. — Мы с Эвелиной там Артура лечили.
— Где она, кстати? — спросила Аннушка.