— Что ей было надо?
— Конгрегации зачем-то необходимы кайлиты. Не знаю, для чего, но вряд ли для чего-то хорошего. Меня уже начинает бесить, что я не понимаю причин происходящего вокруг движняка! Жаль, что не удалось захватить Грету и хорошенько порасспрашивать… Ладно, может, ещё повезёт. Так что просто предполагаю: поскольку Меланта, не будучи дурой, их послала, они решили сделать её посговорчивее, лишив Эрзала, где кайлиты почти неуязвимы. Думаю, что вся эта история с Гемантой и школярами была Мелехримом просчитана тоже. В конечном итоге, даже если бы они не обломались с Оркестратором, то получили бы в итоге ловушку, а не убежище. Там бы их всех и взяли тёпленькими.
— Если бы не ты.
— Угу. Именно. Так что у Греты теперь на меня большущий зуб. Она баба мстительная и злопамятная, быть рядом со мной становится даже опаснее, чем обычно. Я спросила бы: «Оно тебе надо?» — но ответ знаю.
— Уж будь уверена, от меня так просто не избавиться.
— Как скажешь, не пинками же тебя гнать.
— А что за странная барышня была с ней?
— Ну, она называла Грету мамой. Семейного сходства я не заметила, но чего только ни бывает.
— Тот самый жуткий «дисруптор»? На вид совсем девчонка.
— А что, демонстрации силы тебе недостаточно? Эта «совсем девчонка» одним движением пальца скрутила не самых беззащитных людей в Мультиверсуме. А потом просто свалила, причём я так и не поняла, как и куда. Нам просто повезло, что Грета её, судя по всему, сильно достала. Старая сволочь достанет кого угодно. Мне не понравилось, что мы были полностью в её власти, я не могла ни бежать, ни драться.
— Она обещала тебе встречу, — напомнил я.
— Угу. Чтобы узнать, где я обуваюсь, а как же.
— Кстати, где?
— Твоего размера там нет, отстань.
* * *
— И куда мы теперь? — спросил я, когда мы уселись в машину.
— В нашу локаль с Мораториумом.
— Готовиться к приёму беженцев?
— И это тоже.
— Что-то ведь случилось, да? — сообразил я, глядя, как она нервно теребит полу куртки.
— Угу, — неохотно ответила Аннушка, заводя мотор, — Ирка передала сигнал бедствия.
Глава 27
Пиво и пирожные
На привале уставшая Аннушка перебирает бутылки в руинах гастронома. Ругается, плюётся, морщится, ругается снова, но потом находит что-то, её устраивающее.
— Будешь, солдат?
— Не откажусь.
Я вижу, что она злится, и примерно понимаю, почему:
— Я правильно понимаю, что пока кайлиты собирают вещички, там, куда мы их привезём, творится хрен знает что?
— Да, чёрт меня дери, — девушка отхлёбывает из стакана, морщится, но не выплёвывает. Видимо, всё остальное ещё хуже.
Я пробую из своего. Виски как виски.
— И никаких подробностей?
— Блин, солдат, какие подробности можно, по-твоему, передать тремя значками?
— Это не может быть ловушкой?
— Ну, допустим, может, — кивнула Аннушка, доливая себе в стакан, — и что теперь? Не ехать? В любом случае надо проверить, что там творится. Чёртова школота, ни на минуту оставить без присмотра нельзя!
— Просто им нужен хороший лидер.
— Например?
— Кто-то с драйвом, решительный, уверенный в себе, в красивых ботинках…
— Ой, иди в задницу! — засмеялась Аннушка. — Какой из меня лидер? Я всю жизнь сама по себе, собственной жопой командую. И вообще, может быть, им нужен не лидер, а сержант. Подумай над этим!
* * *
В локаль, обратную Библиотеке, мы прибыли местным утром. Я параноил насчёт засады, держал оружие под рукой, но чуйка смолчала и никто не нас не напал. Прокатились по пустому городу, доехали до площади, зашли в дом, ставший, по факту, корректорским общежитием. Даже здесь, где прорва пустого жилья, они предпочли жить в одном, толкаясь локтями на общей кухне. Самостоятельность — явно не то, что в них развивала Школа. Аннушке обрадовались, как дети воспиталке.
— Что у вас стряслось? — спросила она недовольно. — Меня не было-то всего ничего.
Синеглазые запереглядывались, отводя глаза, и в конце концов выпихнули вперёд Сеню.
— Да фиг его поймёт, — сообщил он мрачно. — Какая-то хрень с Мораториумом. Или с локалью. Или с нами.
— А конкретнее можно?
— Пойдём, покажу.
Мы вышли на площадь и приблизились к каменному постаменту, на котором крутится странный механизм.
— Прислушайся, — сказал Сеня.
Все смолкли, и я насторожил уши. Сначала вроде ничего не услышал, но потом понял, что Мораториум как будто издаёт тяжёлый печальный стон. Он нарастает, отдаваясь вибрацией в камни мостовой, накатывает давящими неприятными волнами, потом спадает до почти полной неслышимости.
— И давно он так? — спросила Аннушка.
— Несколько дней, — сказала Ирина.
В очках не видно, куда она смотрит, но мне кажется, не на Аннушку. Расстались они в прошлый раз не очень хорошо.
— Сначала было почти не слышно, — добавила белобрысая Джен, — но потом всё сильнее и сильнее. Днём ещё ничего, а ночью начинает выть, как чёртова банши, и светиться. Синим таким светом, аж мурашки по жопе. У Лысой Башки от этого гвозди в тыкве вибрируют, и тогда вой дуэтом. Таблетки даю, но толку мало.
— Лиарне стало хуже?
— Я тебе что, доктор? — буркнула недовольно Джен. — Так-то она почти вменько, когда ночами не воет. Но когда воет, хоть вон беги. Где там уже твои кайлиты?
— Обожди с кайлитами. Как их сюда везти, если у вас такая ерунда творится?
— Это ты у меня спрашиваешь?
— А у кого мне спросить?
— Не знаю. У себя?
— Я вам тут что, мамочка?
— А что, блин, нет? — сердито ответила девчонка. — Ведёшь себя как она.
— Заткнись.
— Бе-бе-бе, мамуля!
* * *
Оставив Аннушку разбираться с проблемами накинувшихся на неё корректоров, которые отчего-то считали, что она теперь обязана обеспечивать им комфорт, безопасность и развлечения, я пошёл к дверце в Библиотеку. Слушать, как Аннушка ругается и шлёт их разными маршрутами, но потом, завопив: «Да какого хрена уже!» — всё-таки раздаёт указания, забавно, но утомительно. Привыкшие, что между полевыми выходами они живут на всём готовом, синеглазки, кажется, жопу себе сами не вытрут. А сейчас, когда спасать миры не нужно, они вовсе не знают, чем себя занять, и валяются в капризах. Мне было интересно, перейдёт ли Аннушка в итоге от ругани к рукоприкладству, но не настолько, насколько хотелось поесть и выпить пива.
Дверь окружена стальным тамбуром и охраняется ветеранами клана Костлявой (слишком старыми или недостаточно функциональными, чтобы ехать с караваном). Некоторые из них ещё молоды, но их подводят импланты. Сидящий за пулемётом боец, например, выглядит как полу-Терминатор — из шорт видны механические ноги, из рукавов майки бионические руки, на лице накладка с электронным глазом, — но при этом привязан к стулу верёвкой, потому что левая нога торчит вперёд как палка, не давая нормально сесть.
— О, Лёха, дро, привет! — обрадовался он. — Вернулся?
— Здорово, Кардан, — припомнил я его клановое имя, — что с ногой?
Мы с ним выпивали как-то в их лагере, и он был вполне здоров. Или в этом случае правильнее будет говорить «исправен»?
— Да кто ж её поймёт? — несильно стукнул стальным кулаком по пластиковой коленке тот. — Не то прошивка глючит, не то песка в сустав натащило. Срок техобслуживания-то уже дважды прошёл. Раньше-то как было? Доехал до города, подключился через сервисный порт, диагностика пробежала, обновления накатились, ходи дальше. Ну, или если по механике что, то в очередь на обслуживание поставят.