Ох, родные мои магистры, я уже на полпути к пробуждению бабушки, а она вам такое устроит, что мне уже вас жаль. А потом я займусь учебой, укатаю в асфальт Рису и прочих обидчиков, отвяжусь от Эрлиха и перестану думать о нем так часто. Вообще перестану о нем думать. На сто лет вперед уже надумала! Хватит с меня.
— Горская! Сделаешь мне доклад на пятидесяти страницах!
— Хорошо. Без проблем, а на какую тему?
— На любую!
— Угу, — кивнула и снова расхохоталась. Кати поддержала меня тихим звонким и переливчатым смехом. Остальные сдерживались с трудом, стараясь не выдать своего веселья. Угу, вдруг на половину студентов приступ кашля напал. Коллективный, ага.
— К ректору!
— А его нет сегодня, во дворце он.
— Пошла вон, нахалка!
— Ай-ай, хамить-то зачем? — это я уже вставая со своего места, спросила. И вопрос был риторический, но я отчетливо слышала, как магистр зарычал. Вы когда-нибудь видели рычащего петуха с хвостом? Естественно, я засмеялась! Почему-то никто так и не сумел снять с него иллюзию, а, может, не иллюзию. Но Эрлих потрудился на славу, поэтому магистр до сих пор имел счастье раздраженно размахивать длинным хвостом с симпатичной кисточкой на конце. В общем, из аудитории мы с Кати выбегали под аккомпанемент яростного крика магистра и смешков студентов.
— Вот зачем ты нарываешься, а?
— Я? Я ничего не сделала! Но этот хвост… Господи, за эту идею с хвостом я Эрлиха расцеловать готова!
— Так ты признаешь, что влюблена в него?
— Конечно! Этот хвост — любовь всей моей жизни!
— Я не это имела в виду… Ладно, куда пойдем?
— В столовую, я есть хочу.
— Мы только что там были.
— Угу, как есть под ненавидящим взглядом де Морта, а?
— Ревностным. Ненависть здесь не причем.
— Не неси чушь. Пошли кушать.
И мы пошли. Ела я в последнее время много и часто, будто вместо желудка черная дыра образовалась. Поэтому сейчас я с удовольствием съедала третью порцию какого-то супа, что невероятно льстило поварихе.
— Тебя легче убить, чем прокормить.
— Знаю. Если дело пойдет так и дальше, придется на диету садиться — ем много, а тренируюсь меньше обычного.
— Да, тренировки здесь слабоваты, — горестно вздохнула подруга. Я закашлялась!
— Ты тренировалась? Да еще и в более тяжелом темпе?
— Да, конечно. До Ники мне еще далеко, да и ты, наверное, более подготовлена, но наследница должна быть готова ко всему.
— Ты все-таки наследница?
— Да. Третья на очереди.
— На какой очереди?
— Если с папой что-то случится, или он захочет отречься от престола, то в права наследования вступит Ника. За ней в очереди стоит Кир. И только если он не сможет или не захочет править, то корону наденут на меня.
— Вот это да…
— Поела? — ворвался в наш разговор уже спокойный голос Эрлиха. Я что, позволила к себе подкрасться? Это уже перебор! На каникулы вернусь домой и попрошу дедушку всю душу из меня вытрясти. Прошло всего-то ничего, а я уже форму и бдительность потеряла.
— Поела.
— Тогда пошли.
— Куда?
— Я к тебе ночью зачем заходил? Чаю попить?
— Нет, слава богу. Мне бы потом кошмары снились. Чаепитие с графом в два часа ночи, ужас!
Он рассмеялся? Кати тоже хихикнула, а я только улыбнулась. Пусть лучше ржет как конь, чем карими глазами гневно сверкает. Мне хоть не так страшно.
— Вставай уже, нас никто ждать не будет. У яоаны Карлель очередь, я и так с трудом договорился ее подвинуть. Из-за тебя, между прочим.
— Из-за меня? Я бы вообще лучше в джинсах пошла.
— Боюсь, Его Величество не поймет земной моды.
Так же переговариваясь, мы двинулись к выходу из столовой, где осталась сидеть задумчивая Катерилина…
Глава 9. "Бал второй, или на полпути к спасению"
Шуршат страницы в тишине библиотек,
это самый замечательный звук из всех,
которые я слышал.
(Л.А.Кассиль)
Александра
— Оно вам очень идет! — в сотый раз повторила полуэльфийка. Я тяжело вздохнула. Несмотря на то, что с платьем от этой портнихи у меня связаны неприятные воспоминания, мне пришлось согласиться и сходить к ней еще раз, она лучшая в королевстве. Когда я собиралась на тот памятный бал, Карлель сама подобрала фасон платья и сшила его без какого-либо участия с моей стороны. Это платье так легко мне не достанется. Эрлих настоял, чтобы мой наряд был сногсшибательным. А мне как-то безразлично, насколько шикарным будет это платье. Я во дворец не из-за танцев иду. Надеюсь, что я все-таки буду не очень заметной. Уйти в разгар веселья довольно сложно, если все смотрят именно на тебя.
— Она права, Алекс. В этом платье ты восхитительна, — улыбнулся Эрлих. Тепло так, мне даже не по себе стало. После того, как он весь день чуть ли не лаял, улыбку увидеть было странно.
— Я в любом платье восхитительна! — возразила скромная я. Действительно скромная — это старый трюк: прячешь одни эмоции за другими. Папа научил скрывать страх за злостью, когда невозможно с ним справиться, но нельзя обманывать себя, так и до раздвоения личности недалеко. Перед собой нужно быть честным. Вот я, например, признаюсь перед собой, что эта теплая улыбка Эрлиху идет. И, если быть объективной, пусть этого и не хочется, то можно понять, почему от улыбки графа половина девушек академии падает в обморок. Сама бы упала, если бы не знала, какая он зараза.
— Совершенно с тобой согласен, — ответил Эрлих. С чем? Так я ведь об этом только подумала, вслух не говорила. Быстренько проверила ментальные блоки. Все на месте. Черт! Он ведь про платье говорит. Что-то меня заносит в последнее время. Невнимательная какая-то стала. А дедушка говорит, что невнимательный солдат такой же никчемный, как и солдат трусливый. Нужно брать себя в руки.
Я ушла в комнату для переодевания и вновь надела свою мантию, гардероб у меня был земной, а наша мода действительно здесь почти никому непонятна, поэтому приходится всегда надевать мантию. Когда я вернулась, Яоана Карлель уже убежала в мастерскую, а улыбающийся Эрлих терпеливо ждал моего прихода. У иномирного дизайнера, оказывается, есть специальное помещение для работы. А я думала, она шьет везде. Беспорядок-то во всех комнатах.
— Шутки в сторону. Платье тебя устраивает. А значит, моя часть договора выполнена, — резюмировала я, стараясь не смотреть на кареглазого. Он все еще улыбался, ярко и немного восхищенно. Если не прекратит, подойду и побью. Месяц из лекарского крыла не выпишут потом.
— Бал состоится завтра. Это уже точно. Твое платье готово. Украшения и обувь к нему я тоже заказал. Их уже даже должны были доставить в твою комнату.
— Я рада. Пошли уже, я сегодня устала очень.
— Пошли. Ты знаешь, кстати, ректор завхоза уволил. Злой был как Алербат и все его слуги вместе взятые. Страшно представить, что он сейчас во дворце устроит. Отец же должен был его предупредить, что проверка переносится.
— Отец?
— Его Величество, он же отец Алексиона.
— Странный ты.
За мыслями о странностях графа, я пропустила момент, когда мы дошли до общежития и присели на лавочке около входа. Я была очень поглощена этими размышлениями. Как иначе объяснить, почему даже не пикнула, когда Эрлих взял меня за руку? Нет. Я однозначно была полностью в себе.
— Темнеет, — как бы невзначай заметила я, надеясь, что намек не слишком тонкий. Эрлих все понял и отпустил мою ладошку. Встала и, не попрощавшись, ушла.
Кажется, силу самовнушения несколько преувеличивают. Сколько не пыталась я себя сейчас убедить, что просто не заметила, как мой псевдо-возлюбленный взял меня за руку, ничего не вышло. По всему выходило, что я сама позволила это сделать. Ох, Санек, ты слишком вжилась в роль. Надо это заканчивать. Так и влюбиться недолго, между прочим.
Кати уже спала, поэтому лишних расспросов мне удалось избежать. Ей почему-то очень хотелось, чтобы я по-настоящему была с этим высокомерным чудовищем, у которого еще и чувство юмора ужасное. Подобрав в адрес Эрлиха еще несколько десятков красочных определений, я сумела спокойно уснуть. Утро меня ждало тяжелое. А день и вовсе потребует просто неиссякаемого запаса энергии.