– Что я должен знать?
– Значит, Анна ничего тебе не рассказала, – он сказал это просто в воздух, точно не мне. – У нее были проблемы по женским делам, мы долгое время пытались завести ребенка, но… – Он прикрыл глаза.
– Что за «но», Майк?
– У нее случился выкидыш пару месяцев тому назад… Я никому об этом не рассказывал, но кому, как ни тебе? Марта рассказала об этом Анне, я думал ты знаешь… После этого все поехало по одному месту. Постоянные скандалы, обвинения, полный разлад… Сейчас все более менее стабильно, так что будем справляться с этим…
– О, дружище… Сочувствую… Вам нужно быть сильными, вы должны быть опорой друг другу.
Я говорил ему слова поддержки и не чувствовал совершенно ничего. Это до жути странно, ведь он – мой лучший друг. Не знаю почему, но создавалось впечатление, будто ему не больно, будто он не чувствует ничего и вся эта выдержанная печаль – бутафория. Разлад с Мартой не стоит ни гроша. Его жизнь – искусственная.
– Слушай, Майк, – сказал я. – Ты случайно не помнишь девушку, с которой мы были знакомы лет десять тому назад? Ее звали… то ли Каталия, то ли Кэтти, не помню точно. А еще… Еще она как будто была на голову больной. В переносном плане.
– Кэтти?! – удивился Майк. – Ты что-то путаешь, мы и подавно ни с какой Кэтти не были знакомы, а уж тем более с Каталией. Это какая-то шутка?
– Нет. Я серьезно, Майк. Уже второй день я хожу и думаю о ней, просто не могу избавиться от этих мыслей! Кажется, что она настолько мне близка, что разлука с ней просто невыносима. Я чувствую себя… каким-то жалко, даже одиноким.
– Анна об этом знает?
– Конечно нет! И ты не смей рассказывать! Мне просто важно понять, кто она такая и где я ее видел, вот и все! – сущая ложь, я готов бросить всех и провести остаток своей жизни с ней.
Боже мой, что случилось со мной…
– Она могла присниться тебе. Ты ведь знаешь, что во сне ты видишь лишь то, что видел в жизни? Ты мог случайно столкнуться с ней на улице, твой мозг запечатлел ее. А эти чувства, что ты испытываешь… Возможно это был романтический сон. Тебе снилось, что вы – любовники, а когда ты проснулся начал искать ее.
– Это похоже на правду… – согласился я. – Просто от мыслей о ней чувствую себя как не в своей шкуре, ты наверное понимаешь. В общем, все это странно.
Остаток встречи мы болтали о пустяках и все это время я думал только о ней. Кто же ты, обворожительная девушка из сна?
Мы доели сэндвичи, допили виски и закурили возле бара.
– Как же быстро летит время… – сказал Майк. – Еще недавно мы были никудышными студентами и меня не парило ничего, а сегодня я должен думать, как же найти подход к моей жене, которая не то что изменилась, а стала совершенно другим человеком…
– Да уж, – согласился я. – Еще недавно мы могли всю ночь горланить песни в баре Джонсона, прийти домой под утро и никакого похмелья!
Майк засмеялся. Все-таки не такой уж я и черствый человек, потому что искренние чувства к нему и Анне снова проснулись. Я захотел видеть их чаще, чаще вызывать их улыбку и просто быть рядом.
– Что ты сказал? В баре Джонсона? – с мокрыми от смеха глазами спросил Майк? – Кто еще такой этот Джонсон?
– Да хватит тебе! Мы пол жизни сюда ходим.
– Нет, стой, я серьезно. Владельца зовут Билли и никак иначе. Взгляни на вывеску.
Я обернулся и поднял голову. Передо мной совершенно ясно было написано имя Билли. Бар Билли.
– Ничего не пойму. Ты ведь сам сегодня утром называл его баром Джонсона…
– Не помню такого, – перебил меня Майк. – Но никакого Джонсона и в помине здесь нет.
3
Последнюю неделю меня окружали странные, мистические вещи. Я стал раздражительным, даже самая малейшая неприятность вызывала во мне конфликт внутренних интересов. Анна, доверчивая, но капризная, вновь пробуждала к себе необъяснимую тягу, однако мне сложно было избавиться от тех чувств, что наполняли меня недавно. Ночь с ней, сама семейная жизнь все чаще сводились к мыслям об измене. Конечно, у меня и в мыслях не было предавать ее, но, находясь в ее объятиях, я чувствовал, что предаю кого-то другого. Призрак девушки из прошлого растворялся, как глубокий правдоподобный сон, и к субботе я не мог даже припомнить черты ее лица. Она оставалась для меня неразгаданной тайной, и мое любопытство меркло, как догоревшая праздничная свеча. На кончике ее фитилька продолжал тлеть крохотный уголек, но разжечь его, заставить пылать в агониях языков пламени я не мог.
Меня словно подменили, словно все мои воспоминания неожиданно стали чужими, и другие, совсем не похожие на те, что были моей реальностью, заменяли их. Я помнил вечер, одинокий дождливый вечер, когда бредя под зонтом по улицам мокрого города я вдруг остановился и всем своим безвольным нутром ожидал появления чего-то, что навсегда перевернет мою жизнь. Словно обделенные здравым умом мои глаза рыскали по всей улице, перебирали падавшие с неба капли, искали что-то важное, что-то необходимое моей жизни. И именно здесь, именно в эту самую минуту я должен был это найти, но я не нашел ничего, кроме безмерного страха перед собственным отражением в грязной луже.