Шестеренка только хлопал глазами, забыв о том, что сидит на траве. Перед ним был обычный старикашка. Хотя нет, не совсем обычный. Было что-то в его глазах, светились они как-то что ли. Ну, в общем, излучал он тепло и доброту. От неожиданности он потерял дар речи и только смотрел, продолжая хлопать ресницами. Немного придя в себя, мальчик поднялся на ноги.
— Ну, чего молчишь? Говори, зачем пришел, куда так спешил? — старичок внимательно вглядывался в глаза Шестеренки. — Странно, — пробормотал он, — ничего в твоей голове понять не могу, путаница какая-то. «Кто, зачем, где, как, куда» — и все в том же духе. Видно привело тебя важное дело ко мне, раз в голове такая каша. Уж, лучше скажи вслух, а то что-то не хочется мне с тобой в телепатию играть. Уж больно в голове твоей все перепутано, никакого порядка в мыслях. Говори, зачем пришел, а то некогда мне, техчас на носу, пора таалёты осматривать. Давай, давай, пошустрее.
«Господи, что же это? Какие туалеты? Сантехник он что ли? Что-то я здесь ни одного унитаза не видел. Да, о чем это я, бежать надо, наверное, пират какой-то… Бежать, бежать, бежать…» Шестеренка бегло озирался по сторонам, напряженно размышляя, в какую сторону лучше драпать.
— Ну, вот, теперь все понятно, все мысли по полочкам. Бежать это, конечно, хорошо, но не советую.
— А…и…о… Кто, как?..
— Что за народ? Простых вещей не понимают. Чему вас только учат. Ладно, рассказывай, почему от группы отбился и, вообще, что тут делаешь. Небось, наставник послал слетать за чем-нибудь? Так и говори, не тяни.
Что нужно говорить и о чем его спрашивают, Шестеренка не имел ни малейшего представления, но посчитал, что кивок головой не повредит.
— Ну, что же сразу-то не сказал, — по-дружески похлопав мальчика по плечу, сказал чудо-дед, так внезапно ворвавшийся в Витину жизнь. — Небось, опять Тааль-Рам прислал, как всегда на Совет без отчета явился. Грех хорошему человеку не помочь. Иди, выбирай, — он жестом показал в сторону холмика.
Мальчик недоуменно таращил глаза на то место, куда указывал новый знакомый.
Что же там можно выбрать, — напряженно размышлял Шестеренка. — Может, вон тот одуванчик, или вон то веникоподобное цветение? Нет-нет, скорее всего вон тот синенький цветочек, возможно, он тут у них за цветик-семицветик канает. Хотя, пожалуй, нет, не тянет он на семицветик, больше похож… Надо что-то выбирать… — мысли Шестеренки метались из стороны в сторону, сбивая и мешая друг другу. Ни одна из них не могла пролезть на место главной и, тем самым, привести своего шефа к какому-то решению, ну хоть к какому-то.
— Да-а, — прошептал избиратель, — трудно выбирать то, чего не знаешь. Будем голосовать, как на родине. Самым многообещающим выглядит вон тот жирненький лопух. Его-то и возьмем.
Наконец-то приняв решение, видно мысль о лопухе растолкала локтями подружек и уселась в кресло главной, Шестеренка направился к холмику.
— Ты, лопух, куда пошел? — старичок весело посмеивался. — Что, Тааль-Рам кого поопытнее послать не мог? Даже не знаешь, зачем пришел. Ну народ, ну народ, — ворчал неизвестный субъект. — Как таалётом-то управлять будешь? По твоим мыслям видно, что полетишь впервые.
— Я не полечу, — пошевелил губами Шестеренка.
Но старичок, похоже, уже не интересовался мыслями мальчика. Он направился в сторону указанного холма. Не зная, как поступить, Витя последовал за ним. «Раз он мысли читает, так может и ещё чем-нибудь владеет. Надо бы с ним поосторожнее».
— Вот они, мои ласточки, — старичок остановился, указывая перед собой.
Шестеренка не поверил своим глазам: «Это уже ни в какие ворота не лезет!» Перед ним раскинулась широкая ровная площадка, которая была заставлена облаками. Да, да, представьте себе, облаками, обычными, белыми, волнистыми облаками. Они стояли ровными рядами, строго одино за другим, почти касаясь земли. Их было так много, что сразу и не сосчитать. Сверху над ними нависало что-то напоминающее купол, светящийся по периметру. Зрелище захватывало дух.
— Чего смотришь? Таалётов не видел?
Шестеренка, пораскинув мозгами, понял, что с самого начала этот дед принимает его за кого-то другого, своего, и вроде бы настроен дружелюбно. А что, если он поймет, что Шестеренка не тот, за кого его принимают, вдруг его позиция переменится не в лучшую сторону. Уж лучше ему подыгрывать.