Быданов прильнул к глазку, но ничего не увидел - похоже, его прикрыли ладонью с другой стороны.
- Кто там? - спросил профессор.
За дверью молчали.
«Лучше сам открой», - посоветовала старушка и спешно удалилась, шурша многочисленными юбками.
Через несколько секунд Тима и Рита, поднырнув под рукой философа, пробрались в гостиную и изучали его жилище. Громоздкая лепнина на потолке была покрыта мелкими трещинами и слоем непонятно откуда взявшейся копоти. Старое пианино придвинуто к стене, вокруг штабелями сложены прямоугольные свертки, упакованные в грубый серый картон с масляными разводами - видимо, тираж одной из научных монографий философа. За окном прогрохотал трамвай, заставивший звонко задрожать пыльные двойные стекла. В пустом пространстве между ними Мирно покоились кверху лапками засохшие комары и мухи - внушительная коллекция нескольких сезонов.
- Интересно, а зачем ему носок на люстре?
- Не знаю. Может, он ему счастье приносит? - предположил Тим.
- Ага! В личной жизни…
- А в чем, собственно, дело? - спросил Быданов, догнав друзей в гостиной. - С кем имею честь?
Философу никто не ответил: Тима уже раскачивался в стонущем от старости кресле-качалке, а Рита успела расковырять один из серых свертков и теперь с неподдельным интересом рассматривала объемный труд профессора.
- Кхм-кхм, - кашлянул философ, пытаясь привлечь внимание посетителей. - Так по какому, собственно, поводу…
Рита протянула философу экзаменационный листок, посреди которого красной ручкой было выведено: «Незачет! Профессор Быданов».
- Это вы написали?
- Позвольте… - философ взял листок в руки и, близоруко щурясь, поднес его почти к самым глазам. - Так-так… Да, я.
- И чем же вам не понравилась работа этой девушки? - спросила Рита.
- Кхм… - Быданов машинально оттянул больщими пальцами рук свои широкие клетчатые помочи и тут же отпустил их. Подтяжки громко хлопнули о грудь профессора.
- Она не раскрыла сущность герменевтики. Герменевтического подхода.
- Кого-кого? - переспросил Тима.
- Герменевтики, - почему-то смутившись, повторил Быданов и растерянно опустился на край выдвижной кровати.
Повисла долгая пауза. Было слышно лишь, как скрипит кресло-качалка да над кладбищем насекомых бьется о стекло муха, утомленная жарой и нудной бесперспективностью своих действий, очевидной для всех, кроме нее самой.
Тима заметил, что профессор как-то странно косится на него. Быданов кусал нижнюю губу и раздраженно заламывал ладони, будто бы с каждой новой секундой из его тела испарялась спинномозговая жидкость или происходило еще что-то, доставлявшее ему невыносимые муки.
- Что-то не так? - спросил мальчик философа.
- У вас на плече пушинка.
- Чего? - удивился Тима.
- Пушинка. На футболке, на плече. Вот здесь. Можно я сниму?
Тима брезгливо покосился на профессорскую руку, тянущуюся к его плечу. От нее неприятно пахло старческим мускусом. Мускус накладывался на затхлый запах мелкой бумажной пыли, которая циркулировала по давно не проветриваемой квартире.
- Вот так, оп-па… Не могу терпеть, когда неаккуратно…
Тима поспешно слез с кресла и отошел подальше от Быданова.
- Так значит, герменевтика… Рита, ты знаешь, что такое герменевтика?
Девушка молчала, увлеченная чтением монографии.
- Рита!
- А? Что?
- Ты знаешь, что такое герменевтика?
- М-мм… Да, знаю. Это философская такая штука.
- Ты что, философ? - спросил профессора Тима.
- Философ, - обреченно вздохнул тот.
- Ну хорошо, и в чем же тогда суть герменевтического подхода?
Профессор вдруг испытал давно забытое ощущение - будто бы он студент, безнадежно заваливающий экзамен, и преподаватель дает ему последний шанс, задавая неприлично простой вопрос. Он поднялся с кровати и с нескрываемым возбуждением принялся мерить шагами гостиную. С каждым новым шагом он чувствовал себя все увереннее.
- Молодой человек, это беседа не на час и не на два… - Быданов остановился, вновь продел большие пальцы рук под помочи и принялся едва заметно раскачиваться на носках взад-вперед, привычно входя в лекторский тон.
- Тут нужно начинать с истоков, рассма…
- Ясно! - оборвал его Тима. - Рита, а ты можешь быстро объяснить?
- Конечно, могу, - ответила девушка.
- Ну, тогда рассказывай.
- Да-с… - вмешался уязвленный профессор. - Интересно было бы послушать…
- Хорошо, я расскажу, но только давайте договоримся: если я правильно все объясню, вы, Никанор Петрович, поставите мне зачет, - Рита помахала в воздухе листком с работой.
- Поймите меня правильно, я бы никогда не попросила, но знаете, все эти допуски, пересдачи… Я так не люблю бюрократию…Быданов пристально посмотрел на Риту.
- А, да-да, - протянул он. - Да-да, припоминаю. Вы же моя студентка. Очень редко бываете, вот я и не узнал сразу. А насчет работы вы сами виноваты, - философ послюнил палец и открыл какую-то замызганную тетрадку, - видите, не хватает целых трех плюсиков, а вот тут, двадцать пятого апреля, даже звездочки нет - просто точка, да и то - зеленой ручкой, а не красной… Поэтому мне и пришлось снизить вам балл. Да-да… Ну что же, договорились… Если мне понравится - ставлю зачет. Начинайте!