Люба.
Молчи, говорю!
Иван
(ещё громче).
Как рыба, госпожа, заливная или горячая будет?
Смуров
(подходя).
Заливная, заливная. (Любе.) Ну что, каков молодец?
Люба
(шопотом).
Уж больно расторопен, батюшка.
Смуров.
Это не грех! (Ивану.) Гм… Так не отдаст, говоришь, боярыня? Ну, а если отдала б, пошёл бы ты ко мне?
Иван
(страстно).
Всей душой, всем сердцем служил бы, Карпий Семёнович!
Смуров
(сияет).
Глянь-ка, Люба, как я ему приглянулся! Это дело. Меня все добрые люди любят.
Входит купец Жулёв, поставщик мачт на царский флот. С ним его дочь Гликерия, до утрировки расфранчённая «на иноземный манир» девушка лет двадцати. Она целуется с Любой, присев предварительно Смурову. Движения её почти карикатурны; от нового она взяла лишь доведённую до крайности страсть к иноземным нарядам и повадкам.
Жулёв.
Мир дому сему!
Смуров.
Капитон Сидорович! Гость дорогой! Гликерия Капитоновна! Нижайшее наше! Хороша! Ай, хороша! Ну, спасибо, что не побрезговали бедным домишком моим.
Жулёв.
Слыхали мы про бедность вашу. Самого царского дьяка Акакия Плющихина со боярами сегодня принимаешь. Небось, все паруса распустил?
Смуров.
Моим парусам без твоих мачт — грош цена, Капитон Сидорович. Ну, Любаша да Гликуша, мы с гостем дорогим в горницу пройдём да по чарке на затравку выпьем.
Люба
(тихо отцу).
Только помните, батюшка, вы ведь пить не горазды, не захмелеть бы вам до гостей.
Смуров.
Я и совсем не собираюсь, так, пригублю. Мне сегодня вся трезвость нужна. Захмелеть сегодня — это не дело. Пошли, Капитон Сидорович, только чур — о делах ни слова.
Жулёв.
Ни-ни. Вот они где у меня, дела-то.
Направляются к крыльцу.
Смуров.
То-то и оно. Так я и говорю: рязанская холстина — дрянь… Рядно.
Жулёв.
Так и лес ведь орловский — труха.
Ушли.
Гликерия.
Ну, здравствуй, ангел мой. (Тяжели дышит.) Сколь фортуной взыскана… тебя в авантажном сем виде… самолично лицезреть. Ах!..
Люба.
Да что с тобой, Гликуша? Ты едва дышишь. Или несчастье какое стряслось?
Гликерия.
Одно токмо движение чувствования… Однако от убранства твоего в превеликую ажитацию прихожу. Ох!..
Люба.
Разве что не по обычаю ассамблейному?
Гликерия.
Душа моя! А где ж фантанжи кружевные? Пошто роброн столь мало распёрт? Мушек на щеках не зрю… Ух! (Шатается.)
Люба.
Батюшка! Да с ней дурнота. Эй! Девушки!
Девушки подбегают к упавшей на скамью Гликерии и начинают её обвевать. Одна прыскает в лицо водой. Гликерия, внезапно очнувшись, закатывает ей пощёчину.
Гликерия.
Тварь дерзкая! Всю куафюру расстроила.
Девушка фыркает. Люба полусердито гонит её жестом.
Люба.
Оправься, Гликуша, никак гости подъезжают. Да что с тобой?
Гликерия.
Ох! Усы! Усы!
Люба.
Какие усы? (Девушке, тихо.) Уж не бредит ли?
Девушка.
Зазноба с усами завелась, вот что.
Люба.
Ах, не томи, душа моя! Чьи усы тебя столь встревожили?
Гликерия.
Ох! Китовые… Тако в талию жестоко впимшись, что кровь в превеликом стеснительстве и дыха не хватает. Спёрло…