Люба.
Снуровку сей же час распустить надлежит. Идём в горницу.
Гликерия
(отмахивается).
Ах! Быть тому невозможно. Пять девок полдня затягивать трудились и для верности все тесьмы восковой ниткой прошили. В час не распустишь, в два не стянешь!
Смуров
(выходя из дома с Жулёвым).
Девицы! Идите гостей встречать!
Входят бояре, боярыни, боярышни, молодые люди. Впереди церемониймейстер ассамблей царёвых дьяк Акакий Плющихин — бывший воспитатель, а ныне советник и собутыльник Петра.
Смуров
(низко кланяясь).
Кланяюсь низко, благодарю гостей дорогих за великий почёт, зело вами взыскан…
Акакий.
Стой! Молчать! Правило… (Вынимает свиток.) Аз, ассамблейных действ церемониймейстер, всешутейшего собора провиантмейстер, царёв дьяк учёный, Акакием крещёный, Плющихиным наречённый, за порядком наблюдать облачённый, оглашаю первое правило ассамблейное. Оно же таково: хозяин не повинен гостей ни встречать, ни провожать, ни подливать, ни потчевать, а гостям на то хозяину не пенять. Мы сами о себе позаботимся! Уразумел?
Смуров.
Уразумел.
Акакий.
Врёшь, не уразумел. Я, к примеру, не гость, а наставник. (Выдержав паузу.) До меня сие правило не касаемо!
Смуров.
Не касаемо?
Акакий.
Не касаемо.
Смуров.
Не гость?
Акакий.
Не гость.
Смуров
(догадавшись).
А коли не гость, не откажи, наставник любезный, сию чару принять. Твоё питьё любимое — грог голландский.
Акакий.
Вот теперь уразумел. (Пьёт.)
Иван
(тихо слуге).
Сенька, беги домой, скажи боярыне: гости знатности немалой. Самой, пожалуй, ещё рановато, а боярину молодому быть не мешало бы.
Сенька исчезает.
Акакий.
Ну, бояре, воссядем за столы да и начнём с богом Бахусом и внуком его российским Ивашкою Хмельницким превеликую баталию, дондеже не поляжем с почётом.
Все пьют и едят. Впереди четверо бояр мрачно переглядываются.
Первый боярин.
Глянь-ко… И ты здесь, боярин. А намедни говорил — не пойду к купцу, да и мне отсоветовал.
Второй боярин.
А ты ж пошёл? Да и семейство привёл.
Третий боярин.
А как не пойти, коли Акакий сей настрого быть наказал? А он, хоть и пьяница, да ума палата, бывший воспитатель царский, вишь как царь его жалует!
Четвёртый боярин.
Ну, и время!.. Пьяный дьяк боярам приказывает, русский царь с голландскими корабельщиками английский эль хлещет, а безродный купчина на всю Москву пиры залает.
Первый боярин.
А угощение, как посмотрю, царское.
Второй боярин.
Царское-то — царское, да как вспомнишь, чем царь ныне всю Русь православную угощает, так и в горло не лезет!
Третий боярин.
Истинно так. Последние времена пришла.
Вступает музыка.
Первый боярин.
Останемся сиры, и босы, и голы,
Порушилось всё, чем мы были горды.
Сначала обстриг на кафтанах нам полы,
А ныне добрался и до бороды.
Вместе
(плюют).
Тьфу…
В горло не лезет
Угощенье царское,
Кисло от мёду,
Тошно от вина.
Гибнет Русь
Исконная, боярская.
Последние настали времена-а-а-а.
Второй боярин.
Бывало, цари, как икона в окладе:
Бояре накормят и рот оботрут.