А этот строгает, ворочает клади,
За всякий холопский хватается труд.
Вместе.
Тьфу…
В горло не лезет
Угощенье царское,
Кисло от мёду,
Тошно от вина.
Гибнет Русь
Исконная, боярская,
Последние настали времена-а-а-а.
Третий боярин.
Вино попивали, жирели с доходу
И с суши не двигались мы никуды.
Так нет, вишь, он тянет Расею на воду!
А нас воротило всю жизнь от воды.
Вместе.
Тьфу…
В горло не лезет
Угощенье царское,
Кисло от мёду,
Тошно от вина.
Гибнет Русь
Исконная, боярская,
Последние настали времена-а-а-а.
Четвёртый боярин.
Сидели мы в думе, решали годами
Малейший указ и устав деловой.
Столетия мы управляли задами,
Так нет, вишь, он требует, чтоб головой!
Вместе.
Тьфу…
В горло не лезет
Угощенье царское,
Кисло от мёду,
Тошно от вина.
Гибнет Русь
Исконная, боярская,
Последние настали времена-а-а-а.
Чистая перемена. Перед зрителем уголок сада близ калитки.
На авансцене появляется Гликерия. Она едва дышит и очень красна.
Гликерия.
Уф! Всего четыре звена оной осетрины чуть отведала… И опять дышать неспособно. А в скорости танцы заиграют… А у меня от толикого стеснения все фигуры минувета словно корова языком из памяти слизнула. Повторить разве втихомолку? (Начинает неуклюже двигаться.) Раз-два-три! Ох, ноженьки не держат. Раз-два… (Шатается и падает прямо на входящего Антона Свиньина.)
Антон — наглый, расфранчённый, смазливый молодой человек.
Антон
(спокойно подставляет руки).
Держу, падайте! (Зрителям.) Так и знал. Куда ни явлюсь, девицы в тот же миг сражены насмерть. А сия недурна… Бессомнеино, дочь хозяйская. Токмо дородна через меру. Подпереть бы чем!
Гликерия
(очнувшись, томно).
Ах… (Увидела, испугалась.) Ох!
Антон.
Не ужасайтесь, прелестная! Я хотя и знатен, но не горд, и чувства деликатные ваши, в мои объятья вас приведшие, вполне уразуметь способен.
Гликерия.
Что вы, сударь? Одна нечаянность. Сие есть лишь слабость, от кружения головы и стеснения в груди происходящая.
Антон.
Не изъясняйтесь далее. К сему давно привычен, что лицезрение меня девицам голову кружит и стеснение в груди производит. Не всякой, разумеется, ответствую, но что до вашей персоны касаемо, то великое желание к знаемости вашей получил.
Гликерия.
Ах, сударь! Куплемент сей столь поспешен, что веры ему дать никак не можно. Нет, нет, сие есть один лишь политес и галантерия.
Антон.
Отнюдь! Поспешность оная вполне натуральна. Узря ваши красы, мне для приведения себя в любовь лишь краткое время потребно.
Гликерия.
Пощадите, сударь. От таковых речей амантных я вся аж взопрела. Тем наипаче, что вы мне нимало не знаемы.
Антон.
Так познаем же друг друга без промедления! Кто вы, мне доподлинно ведомо, я же есть единое чадо знатнейшего и именитейшего на Руси рода боярского, короче — сам Антон Свиньин! Держу, падайте!
Гликерия.
Ах!
(Падает в его объятья.)
Антон.
Вот что значит род и знатность!
Гликерия
(томно).
Вот что значит красота!
Вступает музыка.
1.
Антон
Разит амурова стрела,
И нет защиты от удара.
Гликерия.
Сама, фортуна нас свела,
Решив, что мы с тобою пара.
Антон.
О, эти дивные красы