Вадим сидел, закинув руки за голову, и дышал полной грудью. Он надеялся, что все это было не зря. Надеялся, что правительство ослеплено властью до такой степени, что допустит еще одну ошибку, снова даст фору, и все получится. Мир вокруг улыбался в ответ – облака лениво перемещались по установленным маршрутам, птички все так же сочиняли между собой новые мелодии, и даже редкие машины, проносящиеся мимо, не нарушали идиллию настоящего момента.
– Синхронизация с окружающим миром, – негромко сказал Вадим и обернулся – вдруг кто-то это услышал.
Никого. Вадим вспомнил о тех днях, когда мама еще была жива. Это были примерно одинаковые ощущения – нежность, теплота и беззаботность. Тогда все было просто, не было этой постоянной работы по поддержанию себя в состоянии шестеренки реальности. Может быть, он все время был этой шестеренкой, но тогда это происходило само собой, без усилий.
Вадим подумал о своей старой комнате. Там остался ноутбук со всеми сочинениями, полная пепельница и пустой стакан. Из соображений безопасности Марк запретил возвращаться туда, можно было только гадать о том, что подумали соседи. Они устраивали встречу сожителей каждый месяц, решая мелкие вопросы и собирая оплату за тепло и воду. Вадим не был там больше двух месяцев и его не тянуло – он оставил прежнюю жизнь в ожидании рассвета новой.
Из подвала вышла Катя. Она поморщилась от внезапного солнца, которое ударяло по глазам после подвала.
– Никакого третьего блока не было и нет, – Катя села рядом на лавочку. – И кто тебя спас мы так и не знаем.
– Да какая уже разница? Мы у последней черты.
Катя хмыкнула, положила голову Вадиму на плечо и прошептала:
– Мне давно не было так хорошо.
– Потому что теперь ты понимаешь, что все твои действия к чему-то привели… Ты видишь результат.
– И еще потому, что я вижу тебя.
Части Сопротивления по всей Общей России в это время готовились к воскресенью. Готовились к сетевому удару, к тому, как падет пресловутый колос, и радость захлестнет улицы. Все в подполье ждали того момента, когда люди начнут праздновать победу. Насчет этого Лена поделилась своими соображениями с Вадимом:
– Я не знаю, будут ли люди по-настоящему праздновать.
Вадим кивнул:
– Потому что они могут и не понять, что мы их спасаем, да?
– Да. Я часто думала об этом. Именно поэтому требуется собрать доказательства преступности Госсовета, Самого и всех, кто рядом с ними.
– Этим занимаются мои друзья из «Газеты».
– Хорошо… Все же программирование людей имеет глубокий эффект. Дети современного поколения… Ведь они выросли на лжи… на той правде, которую выдумывают наверху.
Лена рассказала Вадиму, что на подготовку революции ушло долгих семь лет. План вынашивался, оттачивался, вербовались новые люди, проводились мелкие демонстрации или террористические акции. Но вдруг появлялась новая информация – тогда план снова перерабатывался, как было, например, после Процедуры шесть лет назад, когда государство упростило контроль за своими поддаными в разы. Лена не отрицала, что Вадим сыграл чуть ли не главную роль в завершающих этапах – он обладал иммунитетом и не задумывался над риском во время вылазок в Гостинарий или Архив.
В «Российской газете» над пропагандой в субботу работали все, кроме шестерых человек. Старые друзья Вадима занимались подготовкой информационной атаки и сообщений, которые будут рассылать всем людям завтра. Первая Полиция в этот день в редакцию не пришла – можно было спокойно работать. Сергей из «Правды» тоже присоединился к подготовке – помогал находить все глубоко запрятанные доказательства того, что Сам не такой уж и святой, как о нем говорят из всех экранов, а Госсовет старается далеко не для людей.
В Узлах повстанцы собирались с силами перед последней битвой – Госсовет просто так не дастся. Нужно было готовиться к стычкам с Первой Полицией, к применению серьезной силы – это будет агония умирающего, и последние его конвульсии будут страшны. Влад в Узле готовил воинов к битве, произнося речь наподобие той, которую произносил Петр Первый перед Полтавской битвой.
Марк сидел в подвале за компьютером, переписываясь в скрытом канале с хакерами Сопротивления, проверяя, все ли в порядке. Вася в это время чистил грузовики у северного Узла, выкрикивая свои привычные фразы о мировых заговорах и полезности чистотела. Грузовики планировалось использовать для того, чтобы заблокировать основные дороги – остановить течение главных артерий Города на время восстания.