– Ты что? – спросил он, встретив взгляд Фитилька.
– Ничего! – ответил кассир бодро, словно старался набраться смелости. – Скоро приедем… Рукой подать!
– Приедем и дальше поедем, – сказал Стефан.
– Как! – воскликнул Фитилек.
– Оставим Макса у товарищей в Шишманове, а сами поедем в Митровцы.
– Но я-то тебе зачем?
– Просто так. Для компании.
– Ты с ума сошел!.. Камни от холода трескаются, а туда по ущелью ехать.
– В такое время коммунистам путешествовать всего безопасней, – заметил Макс. И тихо засмеялся.
– Но в Митровцах я никого не знаю. – В голосе Фитилька звучал панический страх. – Какая там от меня будет польза?
– Поищем Цветану. Теперь в университете каникулы, и она, наверное, приехала в деревню… Ты меня свяжешь с ней.
Кассир задумался.
– Послушайте, – начал он немного погодя, – я не могу ехать в Митровцы… Я одно время ухаживал за Цветаной. Мне неудобно…
– Это пустяки.
– И потом, я болен! – добавил Фитилек. – Честное слово! Вчера свинью резал… и простыл.
– Будет в кусты-то прятаться! – оборвал его Стефан.
Кассир понял, что сказал глупость, по притворился обиженным.
– Что это значит? – оскорбленно спросил он.
– А то значит, что не считай нас дураками. Понял?
– Куда ты ходил, когда ушел из корчмы? – вдруг спросил Макс.
У Фитилька перехватило дыхание. Он с ужасом вспомнил, что у его спутников есть оружие.
– Куда? Домой, – объяснил он упавшим голосом.
Макс и Стефан молчали, У кассира опять перехватило дыхание. Но он собрался с силами и глухо проговорил:
– Вы… сомневаетесь во мне?
Снова молчание.
– Чего дрожишь? – хмуро спросил его Макс.
Мозг Фитилька работал с предельным напряжением. Он дрожал всем телом, зубы у него стучали. Но вдруг его осенила спасительная мысль.
– Я вас боюсь, – признался он. – Вы на меня сердитесь и можете…
– Что «можете»?
– Кокнуть меня.
Снова молчание. У кассира опять застучали зубы.
– Дурак! – сказал наконец Макс. – Не будь подлецом, и мы тебя не тронем.
У Фитилька отлегло от сердца. Опасность миновала. Значит, они только подозревают, но им ничего не известно. Он почувствовал себя уверенней.
– Чем вы недовольны? – с горечью спросил он.
– Твоим поведением, – веско и строго ответил Макс – Твоим бездействием, трусостью, тем, что ты увиливаешь от своих обязанностей. Ты не коммунист.
– За мной следят… – начал было оправдываться Фитилек.
– Молчи! – перебил его Стефан. – За тобой следят!
А за кем не следят?
– В прошлом году меня чуть не арестовали.
– А Макс получил обвинительный приговор и сидел в тюрьме.
– Я исправлюсь, – виновато пробормотал кассир. – Дайте мне время… Не стращайте меня… Пожалуйста!
– Подумай хорошенько! – сухо промолвил тюковщик. – У тебя есть возможность отойти в сторону, не делая глупостей… Ну, мы тебя предупредили.
Они доехали до того места, где шоссе, извиваясь змеей, всползало на холм. Макс остановил лошадь. Стефан соскочил с двуколки, заботливо покрыл лошадь толстой попоной, очистил ее ноздри от ледяных сосулек и закурил сигарету. Луна поднялась уже высоко. Теперь она светила ярче, и вокруг в удручающей ледяной тишине простиралась бесконечная пелена снегов, на которую обнаженные ветви деревьев и кустов отбрасывали зловещие тени. Дав лошади отдохнуть несколько минут, Стефан снял попону и снова сел в двуколку. Они стали медленно подниматься по склону. Обмерзшие спицы колес слегка поскрипывали.
Но вдруг лошадь тревожно заржала и насторожила уши. Еле уловимый, откуда-то издалека, может быть из-за холмов, долетел протяжный, унылый звук. Сначала он напоминал рыдание взрослого человека; потом, постепенно замирая, перешел в детский плач.
– Волки! – упавшим голосом промолвил Фитилек. – Скорей поворачивайте назад.
Макс засмеялся. Стефан спокойно отстегнул от пояса маузер и сунул его во внешний карман пальто. У кассира опять застучали зубы.
– Ветер встречный, – сказал тюковщик, чтобы его успокоить. – Они нас не учуят.
– Назад! Назад! – закричал не своим голосом Фитилек. – Поворачивайте, пока мы еще на равнине… Я вырос в деревне. Знаете, как волки нападают в это время?
– Знаем, – сухо ответил Стефан.
Кассир с ужасом заметил, что даже бесстрашные лица его спутников стали напряженными, мрачными. Макс выплюнул погасшую сигарету, сжал губы и нервно хлестнул лошадь. Та прибавила ходу на подъеме и опять тревожно насторожила уши.
Снова до путников долетел зловещий вой, в котором звучали муки голода, тоска и жестокость. Лошадь заржала еще раз и замедлила шаг, словно колеблясь, идти ли вперед. Макс переложил вожжи в одну руку, а другой вынул пистолет и несколько обойм. Фитилек отчаянно рванулся, ухватил за вожжу и начал дергать ее изо всех сил. Лошадь круто повернула к придорожной канаве.
– Что ты делаешь, дурак? – сердито крикнул Макс – Двуколку перевернешь!
Стефан схватил вожжи, чтобы дать возможность тюковщику зарядить пистолет.
– Вы с ума сошли! – закричал кассир. – Волки на той стороне холма и увидят нас, как только мы поднимемся на вершину… В такие ночи они сбиваются в стаи и сразу нападают. Вы убьете двух, от силы трех… А остальные? Лошадь понесет по крутому спуску, и мы все разобьемся. Костей наших обглоданных не найдут… Матушки, пропал я бедный!.. Назад поворачивайте!.. Назад!
Отчаянные вопли Фитилька разносились в безмолвном ледяном просторе.
– Замолчи, идиот! – крикнул Стефан, толкнув его локтем в бок. – Ты трусишь, а нам надо дело делать!
Толчок почти привел кассира в чувство. Но лицо его по-прежнему искажала гримаса отчаяния, в выпученных глазах застыл ужас. Лошадь медленно поднималась по крутому склону. Вой прекратился. Слева от шоссе вздымались высокие отвесные скалы, справа раскинулся белый простор равнины.
Фитилек замолчал, отдавшись безнадежным размышлениям о длинной дороге среди лабиринта холмов, которую им предстоит преодолеть, прежде чем они доберутся до Шишманова. Потом он вспомнил о своем доме. У него была пухленькая жена, которую он взял из соседнего села с приданым в виде двенадцати декаров огорода. Была у него и свинья – ее зарезали к празднику, и Фитилек сам посолил филейную часть и помог жене приготовить колбасу. Было и превосходное красное вино в подвале. А нынче вечером они дома собирались есть отбивные котлеты… Представив себе все ото, кассир почувствовал отвращение и к партии, и к своим спутникам. Поскорей бы от них отделаться!.. Но тут мысль его снова вернулась к волкам. Сейчас они казались ему опасней всего остального, и в памяти его всплыли страшные рассказы, слышанные в детстве.
Лошадь с трудом тянула двуколку в гору. Стефан потел пешком, чтобы облегчить груз. Так они двигались вперед с полчаса, пока наконец не достигли гребня. Но оставалось еще несколько холмов и ложбин, которые надо было преодолеть, чтобы попасть в Шишманово.
Вдруг снова послышался вой волков, все еще отдаленный, но уже гораздо более громкий, чем прежде. Потом опять и опять… И когда он замирал, превращаясь в мучительный плач, к нему присоединялся вой других волков. В ледяном безмолвии ночи этот вой доносился до путников с поразительной отчетливостью.
Фитилек замер.
– Садись в двуколку, – сказал тюковщик Стефану.
– Они еще далеко, – отозвался юноша.
Грозный вой голодных волков зазвучал снова и длился минуты две. Стефан сел в двуколку. Лошадь фыркнула и пошла резвей, время от времени издавая короткое тревожное ржание…
– Три… четыре… – стал считать кассир осипшим голосом. – Их больше стало!
– Ничего подобного, – возразил Макс. – От силы два. Hо эхо повторяет их вой, и потому кажется, что их больше… Держи вожжи!
Кассир взял вожжи дрожащими руками.
– Сдерживай лошадь насколько хватит сил, не то она понесет, а мы будем стрелять.
Они были уже на самом гребне холма. Внизу тянулась глубокая ложбина, и за ней громоздились другие, еще более высокие холмы, пустынные, обледенелые, покрытые снегом. Проехали еще немного.
– Эй! – вдруг крикнул детский голос.
Кругом никого не было видно. Макс и Стефан, сразу забыв о волках, сжали рукоятки пистолетов.