Эти мысли пронеслись в ее голове быстрее порыва ветра. Что уж тут, все давно передумано и пережито. Да сейчас и не время...
Мужчина схватился за дверцу машины и отпустил ее плечо. Постоял немного, напрягшись. С удивившей саму себя жалостью Вероника отметила, какой он бледный. На лбу его выступила испарина.
– Вам в больницу надо! – повторила она. – А машину вести вы не можете!
– Погоди! – он поморщился и махнул рукой. – Не бухти над ухом, и так худо...
Вероника обиделась. Мелькнула мысль: немедленно развернуться и уйти. Молча, не тратя времени на бесполезные препирательства и ругань. Мужчина сделал глубокий вдох и нырнул в машину, как в омут. Он плюхнулся на сиденье и не удержался от стона – видно, здорово у него болела голова. И закрыл глаза, надолго, так что Вероника подумала, что он снова потерял сознание.
– Эй! – Она помахала растопыренными пальцами у него перед лицом. – Вы как? Может, водички?
– Там аптечка, – еле слышно сказал он, – найди там от головы что-нибудь...
Она дала ему две таблетки цитрамона, протерла его затылок перекисью водорода и заклеила пластырем большущую ссадину.
– Это хорошо, что кровь идет, – говорила она, – значит, внутри гематомы не будет.
– Ты что – врач? – Вновь ей показалось, что в голосе его прозвучала насмешка.
– Такие простые вещи каждый ребенок знает, – буркнула она, – в школе проходят основы безопасности жизни. Вы что, собираетесь за руль сесть?
– Угу, с твоего разрешения, – усмехнулся он. – Сейчас голова пройдет, и я поеду. Мне недалеко...
– А в больницу?
– Какая больница? Ты еще скажи – в полицию! Сама посуди: чем мне полиция поможет? Никто того типа не видел, никто его и искать не станет!
– А в сумке что-то ценное было?
– Да не то чтобы ценное, но неприятно все это... – Он помрачнел. – Ладно, тебя подвезти?
– Да я еще с ума не сошла! – возмутилась Вероника. – Ты на всю голову больной, если собираешься в таком состоянии за руль садиться! Так что это – без меня!
– Голова прошла... – ухмыльнулся он, – не совсем... но мне получше. Так что я поехал!
Он тронул машину с места. Вероника посмотрела ей вслед с привычной уже обидой. Хам какой, хоть бы спасибо ей сказал! Хотя чему удивляться, все они такие.
Она вздохнула и побрела к проспекту. И только в маршрутке до нее дошло, что она видела грабителя. Разумеется, это он, тот самый мерзкий тип, толкнувший ее! Он не хотел сдернуть ее сумку с плеча, он просто убегал с места преступления. Это точно он, там больше никого не было.
– Это чтой-то? – Светка Соколова вертела табакерку с подчеркнутым недоумением. – Что за коробчонка?
– Сказала уже, что это табакерка, – буркнула Вероника, – а если у тебя со слухом беда, то к врачу сходи.
Отчего-то она была жутко злая. Полдня проболталась по городу, есть ей хотелось страшно, ничего съестного не было во рту с самого утра. Нельзя же считать едой ужасный кофе, что подали ей в том, с позволения сказать, кафе.
Вспомнив кафе, Вероника вспомнила и все остальное. И еще больше помрачнела.
Светка на ее слова о слухе не обратила ни малейшего внимания. Она держала табакерку двумя пальцами, брезгливо морщась.
– Что за фигню ты принесла? – возмущалась она. – Какая еще табакерка? Сюда же даже сигареты не влезут!
– Это не портсигар, а табакерка, – вмешалась Нинель Васильевна. – Почувствуй разницу!
Уборщица у них в ателье была не простая, а бывший кандидат каких-то серьезных наук. Работала раньше в солидном вузе, был у нее муж-профессор и сын, подававший большие надежды.
Прошло время, муж умер, сын перестал подавать надежды и женился, потом развелся, жена с внуками уехала в Америку, сын с горя запил, и Нинель, выйдя на пенсию, устроилась уборщицей в фотоателье, потому что оно находилось рядом с ее домом.
– В нее не папиросы клали, а нюхательный табак, – сказала Нинель, осторожно беря в руки табакерку, – потом нюхали и чихали. Такое у них было развлечение...
– С ума сойти! – фыркнула Светка. – Миша будет нюхать табак!
Веронику передернуло. Она даже в мыслях называла шефа по имени-отчеству. С этим он был строг – никакой фамильярности никому не позволял. Светка выделывалась на пустом месте.
– Даже не золотая! – вновь возмутилась Светка. – И не серебряная! Потертая какая-то, ей место на помойке!
– Да ты знаешь, сколько золотая стоит? – возмутилась Вероника. – Уж не десять тысяч! Там вообще цены запредельные! Сами же сказали – что-то оригинальное...
– Это – оригинальное? – визгливо засмеялась Светка.
– Именно. И кончай орать! – твердо ответила Вероника. Сегодня она была на себя не похожа.
– И правда, Света, – из своего закутка выглянула бухгалтер Анна Валерьевна. – Что ты так кричишь? Тебе надо за голосом следить, а то тембр такой визгливый, как железом по стеклу.