И вот он ехал в ночном поезде и ему снился Троицкий мост.
……
Вообще спалось Кириллу плохо. Сначала студенты в соседнем купе долго пили чай, о чем-то спорили, громко пересказывали друг другу старинные анекдоты («– Однажды Алехина спросили: „Вы знаете русский, немецкий, французский, испанский и английский языки; на каком из этих языков вы думаете, когда играете в шахматы?“ Алехин в ответ: „Если я, играя в шахматы, иногда и думаю, то только на русском“, – А-ха-ха, отлично! – А такую слышали: однажды Фишер давал сеанс одновременной игры для заключенных, и один из его партнеров попытался украсть фигуру. Фишер говорит: „Сделаете так еще раз, и я попрошу начальника тюрьмы, чтобы вам прибавили срок“. Заключенный в ответ: „А у меня пожизненное!“»); потом проводница бегала туда-сюда, гремела ведрами; потом состав принялся каждые двадцать минут останавливаться (и трогаться, и снова останавливаться), и какие-то люди в оранжевых робах светили фонарями за окном, в светло-серых июньских сумерках, в зарослях исполинского борщевика. Какой уж тут отдых. В итоге на площадь трех вокзалов Кирилл вышел сонным и сердитым, с помятым лицом и с пухом в нечесаных волосах. Хотелось есть, но да ладно; хотелось выпить чего-нибудь горячего, но в вагоне под утро сломался бойлер (или это студенты выхлебали за анекдотами весь кипяток?). Присев на лавочку, Кирилл принялся сосредоточенно скручивать папиросу. Идти в ЦДШ было рано – девять утра, а читальный зал начинал работать только в полдень.
Казалось бы, не слишком удачный дебют, однако…
Однако Москва в самом деле оказывала на Кирилла благотворное влияние. Он покурил, он купил у торговки на Чистых прудах два пирожка с капустой, он пошел гулять по бульварам; он вспомнил прошлую поездку, и счастливые глаза Шуши, и утреннюю беседу с Капитолиной Изосифовной в Староданиловском – и как-то сразу повеселел. (Прав великий Рихард Рети: труднее всего рассчитывать одноходовые комбинации. Ох, жизнь представлялась такой запутанной, мрачные мысли одолевали, обстановка угнетала и не виделось никакого решения, а всего-то надо было – поехать на день в Москву!)
Сейчас мы дождемся двенадцати часов, доберемся до Смысловского бульвара и все наконец узнаем; скорее всего, Кирилл ошибается, и вторая карточка относится к той же самой статье, а навязчивые идеи Броткина обусловлены психическим расстройством, наверняка Александр Сергеевич все придумал про эту табию тридцать два, Кирилл правильно тогда сделал, что даже слушать не стал, ушел скорее домой, еще не хватало ввязываться в обсуждение безумных легенд, захвативших воображение Броткина. (Но вообще довольно странная линия! Ведь шахматы всегда были искусством разума, теперь же, стараниями Александра Сергеевича, они кажутся пристанищем иррациональных страхов и пугающих тайн: темная угроза «ничейной смерти», тайные разработки Фишера, эзотерические доказательства от Крамника.) Ладно, совсем скоро истина раскроется – несколько кварталов до нее, пара ящичков алфавитного каталога. Всего два варианта: a) на второй карточке указана та же статья 2024 года (и тогда мы спокойно закрываем вопрос); b) на карточке указана другая статья, действительно написанная в 2042 году (и тогда история продолжается, и надо будет, вероятно, опять просить помощи Капитолины Изосифовны для повторного проникновения в спецхран ЦДШ). Ведь поможет Капитолина Изосифовна? Ну, конечно, поможет (какие сомнения)! Это такая замечательная дама, такая великая женщина. (Собственно, без разницы, что написано в той карточке; лишний раз увидеть Капитолину Изосифовну – само по себе событие и большая радость.) Вспомнив о Капитолине Изосифовне, Кирилл неизбежно вспомнил и о Шуше. Милая Шуша! И почему он так редко видится с ней? И почему только в библиотеке? Ничего, уже в сентябре Кирилл начнет работать ассистентом преподавателя, получать хорошую зарплату; тогда можно будет пригласить Шушу куда-нибудь (говорят, как раз в эту осень выйдет обновленный мюзикл Chess, настоящая классика. «One night in Bangkok and the world’s your oyster / The bars are temples but the pearls ain’t free»; Шуша же вроде любит музыку, театры?). Да, все еще образуется, жизнь еще начнется заново (а с Майей давно надо было развязаться).