— Он этого не делал! — воскликнула Сара, чуть не плача.
— Я знаю, что не делал, рассказывай, как ты можешь это доказать. Два.
— Я знаю, я просто знаю, что это так! Я знаю Себастьяна!
— Для окружного прокурора этого недостаточно, чтобы снять обвинение. Три. Сара, убирайся к…
— Он не мог этого сделать, потому что в Оуэна Витча стреляли снаружи, с улицы, — закричала Сара. — А я могу доказать, что в то время, когда убили Оуэна Витча, Себастьян находился внутри Фишер-холла.
— Как ты можешь это доказать? — потребовал ответа Купер.
— Дело в том… — Сара вдруг густо покраснела. — Что накануне вечером я его зарегистрировала.
— Что-что ты сделала? — переспросил Купер.
Я почувствовала, что у меня кровь холодеет. Но в хорошем смысле.
— Записала в журнал регистрации гостей, — пояснила я, встала с дивана и подошла к Саре. Пока я пересекала комнату, под ногами у меня шуршали обрывки каталога «Секрет Виктории». — На стойке охраны есть специальный журнал регистрации. Все гости, которые приходят в Фишер-холл, должны быть зарегистрированы. Сара, в какое время ты отметила уход Себастьяна в то утро?
Она замотала головой.
— Поздно, после завтрака. Примерно без пятнадцати девять.
Я бросила на Купера торжествующий взгляд.
— После того, как было совершено убийство. Ты понимаешь? Это доказывает, что Себастьян не мог убить Витча. Охрана бы не выпустила его из здания, пока он не отметится в журнале регистрации. Он не убийца.
Но Купер нахмурился.
— Не понимаю, — сказал он. — Если все так и есть, то почему парень не сказал это полицейским, когда его спросили, где он находился в момент убийства? Почему он не показал им записи в журнале регистрации?
— Потому что, — с несчастным видом выдавила Сара, — потому что он… он кое-кого защищал.
— Кого? — вскричала я. — Кого он мог…
— Ладно, меня. — Сара, казалось, была не в состоянии поднять взгляд. — Он защищал меня.
Купер с удовлетворенным вздохом откинулся на спинку кресла, оно заскрипело.
— А я-то думал, что рыцари на белом свете перевелись.
— Все не так! — затараторила Сара, поднимая глаза. Ее щеки покраснели еще гуще. — Мы с ним… мы никогда…
Я посмотрела на нее с любопытством.
— Но тогда почему он тебя защищает?
— Я… я не хочу отвечать, — сказала Сара. — Мы можем просто показать детективу Канавану записи в журнале регистрации?
— Чем вы занимались всю ночь? — поинтересовался Купер. — Если не познавали друг друга в библейском смысле? Прости, конечно, мое любопытство. Кстати, имей в виду, Канаван обязательно задаст этот вопрос.
— Нет, мы не можем просто показать им записи в журнале, — не без раздражения ответила я на Сарин вопрос. — Я сама хочу знать, от чего тебя защищает Себастьян? Что…
— Ты действительно была с ним в восемь утра? — спросил Купер. — Ты сказала, что выписала его в восемь сорок пять, но значит ли это, что все время, начиная с того момента, как ты его впустила в общежитие накануне вечером, до того, как выпустила, ты была с ним?
— Послушайте, вы! — заорала Сара. Мне показалось, что она сейчас снова расплачется. — Может, не будете говорить одновременно? Это меня просто бесит! Вы прямо как мои родители!
От этих слов мы с Купером разом замолчали и, моргая, уставились друг на друга. Родители?
— Нет, я не была с ним все это время, — сказана Сара. — А чем мы занимались, никого не касается, и…
— Но, Сара, — перебила я. Ее реплику насчет родителей я решила выкинуть из головы. Потому что, если разобраться, это всего лишь ее личное мнение. — Когда ты записываешь какого-то гостя в журнал регистрации, ты за него отвечаешь и должна оставаться с ним все время, пока он…
— Неужели ты думаешь, что можешь явиться в шестой участок и ответить полицейским, что это не их дело? — Купер восхищенно присвистнул. — Здорово, хотел бы я на это посмотреть.
И тут вдруг меня как будто по голове стукнуло.
— Кофеварка! — вскричала я, наставив на Сару палец.
И Сара, и Купер взглянули на меня с таким видом, как будто я вдруг заговорила на неведомом языке. Но Сара при этом слегка занервничала.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Понимаешь, понимаешь. — Я все еще показывала на нее пальцем. — О кладовке! В которой мы сидели, пока наш офис был оккупирован полицейскими и медэкспертами. Я тогда подумала, что ее используют уборщики: там лежал спальный мешок. И стояла кофеварка. Комнатой явно кто-то пользовался. Но это вовсе не работники общежития, это Себастьян, да? Ты пропускала Себастьяна в общежитие и позволяла ему незаконно жить там, правда? Это правда?
Сара поежилась и закрыла лицо руками. Она не ответила, но в этом и не было необходимости.
— Неудивительно, что Себастьян не сказал полиции, где он был в момент убийства Оуэна, — продолжала я. — Он не мог сказать, потому что у тебя были бы из-за него неприятности. Тебя бы уволили за то, что ты позволила кому-то нелегально жить в здании. Не понимаю, Сара, о чем ты только думала? Ты что, с ума сошла?
Сара опустила руки и метнула на меня свирепый взгляд.
— Себастьян не виноват! Это была моя идея! А вообще, во всем виноват дурацкий отдел размещения! Себастьян попросил, чтобы его поселили с парнем, который придерживается вегетарианства. А с кем его поселили? С каким-то серфером из Калифорнии! Он даже не знает, что такое вегетарианство! А когда Себастьян пошел к директору общежития и попросил его переселить, ему сказали, что переселять некуда, нет мест. И что ему оставалось делать? Пожертвовать своими убеждениями?
— Нет, — сказал Купер. — Разумеется, он предпочел пожертвовать твоей работой.
Сара вдохнула так резко, что послышался свист. Через секунду у нее закружилась голова от гипервентиляции. К счастью, я нашла поблизости пакет из «Старбакса». Толкнув Сару обратно на диван, я заставила ее несколько минут подышать в этот пакет. Скоро она опять задышала нормально.
Сидя между мной и Купером и глядя застывшим взглядом на последнюю страницу каталога «Секрет Виктории», пока Люси раздирала остальное, Сара сказала:
— Наверное, я самая большая дура на свете, правда?
— Нет, не самая большая, — заверил Купер.
— Не обязательно рассказывать, сколько времени ты разрешала Себастьяну ночевать в кладовке, — предложила я. — Можно сказать, что это было только один раз, на одну ночь.
— Нет! — Сара так яростно замотала головой, что ее густые длинные волосы чуть не хлестнули нас с Купером. — Ведь я была ослеплена любовью. И даже не настоящей любовью, потому что Себастьян видит во мне только друга, не больше. Как будто такой парень, как он, может полюбить такую, как я.
— На свете случаются и более странные вещи, — сухо заметил Купер. — Особенно после одной-двух ночей, проведенных в обезьяннике. Мало ли, вдруг Себастьян выйдет оттуда другим человеком в том, что касается отношения к прекрасному полу в целом.
Мне хотелось ткнуть Купера локтем в бок, но мешала Сара. Впрочем, я зря волновалась: Сара все равно его не слушала.
— Я воспользовалась своим служебным положением, — сказала она. — Я пошла на обман и злоупотребила своим правом регистрировать гостей и правом доступа к ключам. Я во всем признаюсь.
— Мысль хорошая, — согласился Купер. — Но кому? Твой начальник мертв.
— Да, — кивнула я. — И лично мне кажется, что надо просто списать это дело на временное помрачение рассудка. Считай, что это была весенняя лихорадка.
— Я никогда больше не буду разговаривать с Себастьяном! — сказала Сара. — После того как мы решим вопрос с журналом регистрации. И после того как администрация президента удовлетворит все требования КРА. И после того как я найду для него другой вариант размещения, безопасный, но не дорогой. И после того как он получит психологическую консультацию по поводу посттравматического стресса.