— Конечно, — согласилась я.
— Тут речь идет о чем-то большем, нежели медицинское обслуживание, — сказала Сара, подкрашивая губы. — На карту поставлена жизнь Себастьяна.
— Я понимаю. Ему повезло, что у него есть ты.
— Хотела бы я, чтобы он это понимал! — Сара вздохнула. Она убрала помаду в сумочку и со щелчком захлопнула ее. — Хизер, я хотела поговорить с тобой еще кое о чем. Себастьяну запрещено покидать город, пока все не выяснится, и с него не снимут обвинения. Когда снимут… кто знает, захочет ли он вообще сюда приходить. Не знаю. Надеюсь, что захочет. Его родители остановились в отеле, но он довольно далеко от кампуса, вот я и подумала… я знаю, Себастьян больше не может пользоваться той кладовкой, и вообще с моей стороны было нехорошо использовать служебное положение… Но можно мне зарегистрировать его как гостя в мою комнату? Если он захочет ко мне прийти? Я пожала плечами.
— Конечно.
Сара посмотрела на меня с любопытством.
— Даже при том, что он главный подозреваемый в убийстве нашего босса? Хизер, мне не хочется, чтобы ты согласилась на это только из-за личного отношения ко мне. Я уже поговорила на эту тему с Томом, и он сказал, что не возражает, но последнее слово за тобой. Ведь это ты работала с Оуэном и была к нему ближе всех остальных, а я не хочу, чтобы ты делала что-то такое, что может вызвать у тебя тяжелые эмоциональные последствия. Ты ведешь себя как суровая, жесткая женщина, но на самом деле внутри ты — настоящая большая зефирина, классический случай пассивно-агрессивного…
— Ой, смотри, — перебила я. — Свободное такси. Не советую его упускать, ты же знаешь, в этом районе трудно поймать такси. Ведь ты не хочешь идти до Шестой авеню пешком? В туфлях на таком каблуке я бы не посоветовала.
- Ой, да. — Сара шагнула к бордюру, неуверенно ступая на высоких каблуках. — Спасибо, Хизер. Пожелай мне удачи.
— Удачи!
Я помахала ей на прощание, посмотрела, как она садится в такси, и поспешила в здание. Фелисия тут же вручила мне огромную пачку сообщений.
— Том просил сразу же зайти к нему, — сообщила она. — Сара тебя нашла?
— Да, нашла, все в порядке, — сказала я.
В кабинете директора Фишер-холла Том, как водится, бесился.
— Ты где была? — закричал он, увидев меня.
— В Уэстчестере. Я же тебе говорила, что собираюсь в Уэстчестер.
— Но тебя не было очень долго! — пожаловался Том. — Целую вечность! И за это время звонило ужасно много народу.
— Я и так знаю. — Садясь за стол, я помахала пачкой сообщений. — Есть что-нибудь важное?
— Только то, что заупокойная служба по Оуэну состоится сегодня! — закричал Том.
— Что-о?
Я чуть не выронила телефонную трубку, которую сняла, чтобы перезвонить Теду, чье сообщение лежало в стопке сверху.
— Да-да. И администрация хочет, чтобы ты сказала несколько слов. Потому что ты знала Оуэна лучше, чем все остальные в кампусе.
Я таки уронила трубку.
— ЧТО-О-О?
— Да.
Том откинулся на спинку стула. Похоже, он был весьма доволен произведенным эффектом.
— Служба сегодня в пять. Сначала ее собирались провести в часовне, но наплыв скорбящих о трагедии так велик, что пришлось перенести мероприятие в спортзал. Советую сочинить что-нибудь побыстрее. И желательно, что-нибудь хорошее, потому что ожидается как минимум две тысячи человек.
Я чуть не подавилась собственной слюной. Две тысячи??? На поминальной службе Оуэна Нетаскайбумагуизофисастоловой? И мне надо произнести речь? А я совсем без сил.
— Но я его едва знала! — заныла я.
— Может, просто споешь «Сахарную лихорадку»? — предложил Том.
— От тебя никакой помощи!
— Я знаю, — согласился Том. — А какую песню Себастьян хотел услышать от тебя на собрании КРА? «Кумбайя»? Вот ее и спой. Сплоти разобщенное сообщество.
— Ох, Том, заткнись, мне надо подумать.
Я понимала, что надо написать что-нибудь стоящее, доктор Витч этого заслуживает. Хотя бы за то, что он сделал для Джейми, точнее, пытался сделать.
Но сначала мне нужно объявить преподобного Марка персоной нон-грата. Оуэн бы сам пожелал в первую очередь обеспечить безопасность Джейми.
Я заполнила соответствующую форму и сняла несколько копий. Один экземпляр пойдет в службу безопасности, которая, наверное, сейчас состоит из людей Розетти, другой — на ресепшн, еще один — на стойку охраны. Не думаю, что преподобный Марк попытается проникнуть в здание, особенно после того, как его начальство получит копию извещения о ПНГ.
А поскольку в графе «Основания для объявления ПНГ» я написала: «Неподобающее сексуальное поведение по отношению к резидентам женского пола», можно не сомневаться, что непосредственный начальник преподобного Марка свяжется со мной сразу же, как только бумага о ПНГ ляжет на его стол.
Я вызвала дежурного студента, который в данный момент разбирал на ресепшн почту, передала ему копии извещения о ПНГ и велела разнести по нужным кабинетам. И только после этого я занялась речью, которую мне предстояло произнести на поминальной службе.
Ну что я могла сказать про Оуэна? Что помощникам директора было на него глубоко плевать? Я пока еще не видела, чтобы хоть кто-то из них пролил хотя бы одну слезинку.
Что он был справедливым боссом? Наверное, это правда. Во всяком случае, любимчиков у него точно не было. Возможно, если бы они были, то он бы не закончил жизнь с пулей в голове.
Черт, как же трудно! Не могу придумать про него ничего хорошего.
Стоп! Он был добр к котам! И к Джейми! Он был добр к котам и крупным девушкам. Это уже что-то, правда? Но не могу же я встать перед всем колледжем и сказать: «Он был добр к котам и крупным девушкам».
Так, ясно, мне нужны белки. Я съела слишком много вишневого пудинга, теперь надо съесть крендель, батончик «Дав» или еще что-нибудь, чтобы успокоить нервы.
Я сказала Тому, что сейчас вернусь, и направилась в кафе. Время было ни то ни се — между ланчем и обедом, — поэтому кафе было закрыто, но я знала, что Магда меня впустит. Она и впустила, но меня удивило, что она была не одна. Кроме работников, в кафе сидели четверо ребятишек в голубой с белым школьной форме, четыре головы склонились, по-видимому, над домашними заданиями — за первый, третий, шестой и восьмой классы. Я сразу узнала детей Пита.
— Здравствуйте! — Я недоверчиво покосилась на Магду. Она сидела за кассой и подпиливала ногти, сегодня — лимонно-желтые.
— Привет, Хизер, — нестройным хором ответили дети Пита, каждый со своим уровнем энтузиазма (девочки — с большим энтузиазмом, чем мальчики).
— Привет, что вы здесь делаете?
— Ждем папу, — ответила Нэнси, старшая. — Он отвезет нас домой, когда закончится митинг.
— Нет, — поправила ее сестра. — Он повезет нас в пиццерию, а потом — домой.
— Мы все пойдем в пиццерию, — сказала Магда. — В лучшую пиццерию на свете, которая, так уж случилось, находится по соседству с моим домом.
— Правда? — с сомнением заметила Нэнси. — Недалеко от нашего дома тоже есть хорошая пиццерия.
Магда поморщилась.
— Эти ребята думают, что «Пицца хат» — настоящая пицца, — обратилась она ко мне. — Объясни им.
— «Пицца хат» — не настоящая пицца, — сказала я. — Так же, как надувная птица, которую поднимают в воздух на параде в День благодарения.
— Но Санта в конце парада — настоящий Санта, — серьезно заявил младший отпрыск Пита.
— Конечно, — согласилась я и тихонько прошептала Магде: — Ладно, мать Тереза, что происходит?
— Ничего, — невинно ответила она. — Я просто взялась с ними немного посидеть. Ты же знаешь, Пит пока не может отвезти их домой, потому что все еще стоит в пикете.
— Ну да, — прошептала я. — И ты вызвалась побыть няней, просто так, безо всяких скрытых мотивов?
Магда пожала плечами.
— Я тут подумала о том, что ты говорила вчера. — Она избегала моего взгляда. — Ну, что я недостаточно ясно выражаю свои чувства. И смотри, что из этого вышло.