— С удовольствием, — воспрянула Курочка, — хочешь, дворец тебе построю, хочешь, молодость верну?
— Мне моя избушка милей всяких хором, — ответил старик. — От богатства — одно беспокойство. А молодым буду — как старуха одна останется. Нет, о другом я хочу попросить.
— О чем же? — испугалась Курочка, что снова не сможет выполнить обещание.
— Оставайся с нами, Курочка, — сказал старик, — это самое заветное наше желание.
— Много я могу сделать дорогих чудес, — ответила Курочка, — но нет на свете чуда дороже простого человеческого тепла, которым вы одаривали меня каждый день. Я с радостью выполню ваше заветное желание.
Росла у деда с бабкой вишня в саду. Отцвела она весной — и осталась на вишне одна вишенка. Маленькая да зеленая.
— Это нашей внучке, — говорит дед, — приедет наша внучка, мы и угостим ее вишенкой.
— Эта вишенка нашей внучке, — говорит бабка, — вот приедет наша внучка, мы и угостим ее вишенкой.
Вишенка зреет на солнышке, а дед с бабкой на нее любуются.
— Наливайся, вишенка, полнее, созревай, вишенка, скорее.
— Скоро внучка наша приедет.
И стала вишенка зрелой, так и хочет лопнуть от сока. Сорвать бы ее, да внучка все еще не едет.
Вот вышел дед утром в сад посмотреть на вишенку, а вишенку воробьи склевали, одна косточка осталась. Погоревали дед с бабкой, да ничего не поделаешь. Наступила зима, а внучка так и не приехала.
Сидят дед с бабкой у окна, смотрят, как на ветру качается вишневая косточка, и говорят:
— Не успеешь оглянуться, как настанет лето, созреет другая вишенка, еще лучше этой. Приедет внучка, и мы угостим ее вишенкой...
Жил-был старик со старухой. Порвал как-то старик свою рубаху. Взялась старуха рубаху чинить. Нитку нашла, а иголку найти не смогла. Черти куда-то ее подевали.
— Иди, старик, на базар, купи иголку, — наказала старуха.
Отправился старик на базар. Ночь застала его в пути. Заночевал он в стоге сена. Под утро стал с боку на бок переворачиваться, и воткнулась ему в руку иголка. Новенькая, блестящая. Обрадовался старик и поспешил домой.
Навстречу мужик свинью гонит. А свинья не идет, хоть убей. Старик возьми и уколи свинью иголкой. Свинья взвизгнула и сразу метров на сто вперед убежала.
— Да твоей иголке, старик, цены нет, — сказал мужик, — бери свинью, давай мне свою иголку.
Сменялись. Гонит старик свинью, а сам думает: «Зря я отдал иголку за свинью. Чем теперь старуха будет мне рубаху чинить?»
Подходит к нему другой мужик, с коровой, и говорит:
— Бери, старик, корову, давай мне свинью. Надоело мне молоко, захотелось свинины.
— Бери, — говорит старик, — для меня что свинья, что корова.
Гонит старик корову, а сам думает: «Попадет мне от старухи. Посылала меня за иголкой, а я корову веду».
Вернулся старик домой.
— Иголку купил? — спрашивает старуха.
— Нет. Я иголку в стогу сена нашел.
— Совсем хорошо, — обрадовалась старуха, — деньги, значит, целы остались.
— Иголку я на свинью выменял, а свинью на корову...
— Ты, старик, видать, совсем из ума выжил! Чем же я тебе рубаху чинить буду? Зачем тебе корова? Ее же кормить надо!
— Что же мне теперь делать с коровой? — спрашивает старик.
— Иди к соседу, — говорит старуха, — и обменяй корову на иголку. Только ржавую не бери.
— Ну и умница ты у меня, — сказал старик, — сам бы я никогда до этого не додумался.
Отвел старик корову к соседу, принес иголку.
— Вот это совсем другое дело, — сказала старуха, — иголка есть не просит.
Починила она старику рубаху, воткнула иголку в тряпочку и сказала:
— Как у нас все хорошо получилось. И деньги целы, и иголка есть.
— Хорошо! — согласился старик. — Уж если кому повезет, так он и в стоге сена иголку найдет.
Зеркало, висевшее напротив стенных Часов, относилось к ним с презрением. Часы то бежали, то отставали, и хозяину приходилось их постоянно подводить. Иначе Часы подводили хозяина, и он опаздывал на работу.
Как вы бессовестно лжете! — говорило Зеркало, обращаясь к Часам. — Лучше уж вовсе стоять, чем тикать впустую и вращать стрелками, как вздумается.
Старые Часы тяжело вздыхали и говорили, что им уже давно нужен ремонт, но нет настоящего мастера, который бы разобрался в старинном механизме. А в былые времена точнее, чем они, никто время не показывал.
— Трудно в это поверить, — говорило Зеркало, — я тоже не молодое, но, как и раньше, отражаю все исключительно точно. Нет ни одной пылинки, которую бы я пропустило.
— Отражаешь ты каждую пылинку, это точно, — сказали Часы. — В целом же — врешь.