— Для начала рассказать всё честно.
— Я давно вам всё рассказал. Гриша говорил, что у него проблемы. Что ему не дали премию за открытие по физике. Что его лаборантка подала на него в суд якобы за домогательства…
— Про прибор, — перебил Чашечкин. — Меня интересует прибор, который ворует предметы на расстоянии!
Мите даже не пришлось изображать удивление:
— Предметы? Прибор ворует предметы?
— Представьте себе, Дмитрий Германович! Золото из сейфовых ячеек. Автомашины. Что угодно!
— Тут я вам ничего рассказать не смогу, — Митя развел руками. — Про ворующий прибор Гриша мне не говорил.
— Жаль.
— Я могу идти? — спросил Митя, рассудив, что везение состоялось по полной программе, и следователь его больше не побеспокоит.
— Есть еще один вопрос, — сказал Чашечкин. — Мне нужна помощь.
— Ну… я готов, — предложил Митя.
— Можно на ты? — спросил Чашечкин. — Меня можно звать просто Тимур.
— А я Митя.
Чашечкин пожал Мите руку.
— Митя, — сказал он, — буду с тобой честен: у меня не осталось способов распутать это дело. Но я доведу его до конца! Понимаешь, Митя, я ведь действительно не следователь. Я участковый. А у нас на районе дела сам знаешь какие. Кто-то подрался, кто-то без прописки жильцов подселил, супруги в разводе мебель делят, бабка из твоего подъезда пишет заявление: мол, возле ее окна летал спутник-шпион… Вот ты бы смог такое дело раскрыть, Митя? Спутник-шпион?
Митя вздохнул.
— Откровенность за откровенность, Тимур: бабкино дело раскрыть несложно. Это я летал.
— Как?!
— Вертолетик свой испытывал во дворе. Только это еще до Нового года было, сейчас он опять сломан.
Следователь Чашечкин с досадой хлопнул себя по колену.
— Ах ты ж черт! — воскликнул он с азартом. — А ведь я и сам мог догадаться, когда твою мастерскую увидел! И что ж я не догадался-то? Может, и правда я никудышный следователь?
— Отличный следователь! — уверил Митя. — Лучший из всех, кого я знал лично!
— Подпишешь мне бумагу про вертолетик?
— А какое наказание мне за это будет?
— Никакого. Просто как свидетель, я хоть одно дело закрою.
Митя кивнул.
— Так вот, — продолжал Тимур. — На фоне всей дворовой ерунды, которой нет ни конца, ни края, ни карьерного роста, появляется дело Григория — настоящее, грандиозное! Я это сразу понял. Мне никто не верит. Но я-то чую, чем оно пахнет! А такой шанс бывает у следователя, может, раз в жизни! Я должен его раскрыть. Чего бы мне это ни стоило! Или раскрою, или вообще зря на земле живу. Понимаешь, Митя?
— Нет, — Митя покачал головой. — Решимость достойна уважения, а вот дела я здесь не вижу. И в прибор не верю.
— А ведь он есть!
Митя развел руками.
— Поэтому мне нужно, — продолжил Чашечкин, — чтобы ты мне помог: сделал вид, будто устройство Григорий оставил тебе.
— Что это значит?
— Просто сделать вид! — торопливо уверил Тимур. — Будто прибор перешел к тебе, и теперь ты воруешь предметы!
— Я не хочу воровать! — возмутился Митя. — Я честный гражданин!
— Воровать не надо! Надо просто публиковать объявления в интернете от своего имени, мол, срочно, дешево продаю антиквариат, золото, коллекционные автомобили…
— Но у меня нет никаких коллекционных автомо… антиквариата!
— И не надо, Митя! Нужно сделать вид, что есть. И они сами на нас выйдут!
— Кто?!
— Те, кто охотятся за прибором. Или ты думаешь, я один за тобой слежу?
Митя покосился на Чашечкина.
— Кому я нужен, следить за мной?
— Гриша-то к тебе приезжал. Они же это тоже видели!
— Кто?!
— Корейцы, например. Из Северной Кореи. Они давно охотились за ним, чтобы отобрать прибор! Сейчас вернусь…
Тимур вдруг встал, сделал неопределенный жест рукой и направился к синей кабинке туалета в кустах сирени.
Митя остался ждать на скамейке, крепко задумавшись. Он думал о том, что зря тратит свое драгоценное везучее время со сбрендившим следователем, его можно потратить на гораздо более интересные вещи. Например — попытаться разыскать Олесю… Вдруг она сама позвонит? Это было бы гораздо лучше, чем мерзнуть на остановке маршрутки 1666 много часов, да так никого не дождаться…
И как только он это подумал, зазвонил мобильник. Митя проворно вытащил его, но звонок продолжался — это звонил мобильник следователя Чашечкина, который так и остался лежать на скамейке, подключенный проводком к аккумулятору. Митя бы ни за что не стал отвечать на чужие звонки чужого телефона, но… на экранчике светился портрет Олеси. Это было совершенно невозможно, но это была именно она.