– Зачем тебе моя личность?!
– Да затем, что каждый из нас хочет быть тобой. Совсем скоро тебе предстоит понять, что ты лишь песчинка на морском пляже. Ничто.
Я не понимал, о чем он говорит, и меня это безумно злило. Я несколько раз ударил кулаком по сидению, громко заорал, так, что вены на моей шее вздулись.
– Никто, слышишь… никто не имеет права забирать мою личность и угрожать мне! Я – это я, чего бы ты там в своей тупой голове не придумал!
– Время покажет.
Страх мгновенно сковал меня. Его спокойствие заставило меня волноваться. Таким спокойным может быть лишь человек, который уверен в своей правоте, – подумал я тогда. Ярость превратилась в оцепенение.
А водитель все так же крутил баранку, и ночь окружала нас. Ей были пропитаны фонарные столбы и окна домов, витрины закрытых ресторанов и танцевальные залы клубов. Мне казалось, будто я вижу сон наяву.
– Не надо… не надо угрожать мне, – дрожа голосом, сказал я.
– Я не угрожаю. Я говорю, как есть..
– Но что тебе нужно взамен? Что? Ответь мне! Ведь все на этом свете имеет цену! Сколько? Скажи!
– О, – протянул водитель. – Нет. Кроме твоей личности мне больше ничего и не нужно. Все остальное – это лишь иллюзии. То, что ты продаешь своим клиентам втридорога. Но меня ты не обманешь, нет.
Свет луны был обманчив. Обманчивыми были мои мысли. Мой двойник заставил меня сомневаться в том, в чем я был уверен многие годы.
– Прибыли, – сказал водитель, когда такси остановилось около входных дверей дома, в котором я жил. – Денег не возьму. Твоей личности мне будет достаточно. Удачи!
Глядя вслед уезжающему такси, я начинал ясно понимать, что сидел не в какой-то случайной машине, а в своей собственной. Седан небесного цвета растворился на стыке света фонарных столбов и тьмы, выбиравшейся из маленького проулка, в котором кому-то отсасывала грязная проститутка. Быть может, и у нее было мое лицо. Я не мог знать наверняка.
***
Это случилось очень быстро. Фигура, столь знакомая мне, поднялась надо мной и исчезла спустя секунду. Остался лишь вой ветра.
Я еще долго смотрел на то место, где видел своего собеседника в последний раз. Меня не мог отвлечь даже женский крик, доносившийся с улицы. И отблески сирен в окнах соседних высоток казались лишь дополнением к блеску реклам и неоновых вывесок. Ночь окутала меня, внутреннее тепло разбежалось по телу. Оно достигло кончиков пальцев. Вены набухли, сердце стало биться чаще.
Я знал, что Макс сделает это. Долгими ночами, сидя рядом с пропастью и выпивая по несколько бутылок вина, я ждал, когда его, наконец, охватит чувство тревоги, столь знакомое мне самому. Иронично. Мне же оставалось играть роль уверенного в себе человека, хоть я и сам был насквозь пропитан сомнениями. Я чувствовал себя бедолагой, которого сильный ливень застал посреди поля.
Смерть Макса принесла мне некоторое облегчение. Да, я не переживал, а наслаждался состоянием причастности, таким хрупким и скользящим. Я дотронулся до его смерти лишь краем пальца, по касательной траектории. Это было слишком незаметно для остальных, скрыто, интимно.
Лиля спала в постели, как и прежде. Я вошел в комнату и, не раздумывая, коснулся губами ее плеча. Она стала ворочаться. Сквозь маску сна на ее лице проступила улыбка.
Несколько дней подряд мои страхи безжалостно терзали меня. После поездки по ночному городу в компании самого себя, а если быть точнее, самозванца, который беспардонно украл мою личность, я стал опасаться всех, кто меня окружал. Толпа незнакомых людей казалась западней, а во взглядах своих собеседников я видел лишь коварство. Я оглядывался назад, но, к слову, видел лишь пустые коридоры и безликие улицы. Никто не преследовал меня, но дух подозрительности шептал мне на ухо, снова и снова. Я боялся потерять самого себя.
Всего за пару дней до инцидента я долго и внимательно смотрел на Макса. Он, как и прежде, сидел на кухне и пил кофе; я же стоял в дверях, вдыхая и выдыхая воздух как можно тише. Я разглядывал каждую морщинку, каждый изгиб его лица, подмечая при этом все новые и новые признаки нашего с ним сходства. Пальцы моих рук немели от странного возбуждения. Именно в тот момент я понял, что действительно хочу его смерти.
Макс и подумать не мог, что я нахожусь где-то поблизости. Я был подобен привидению, поселившемуся в стенах своего собственного дома, пристанища когда-то живого тела. Я терял оболочку, уходил из пределов материального состояния. Закидывая в рот таблетки, я надеялся, что снова почувствую твердую почву под ногами. Но тому не суждено было случиться. Ветер нес меня вперед, туда, где смерть имела совершенно иные формы.