– Нет. Меня на практику сюда направили. Университетскую практику, – она говорила медленно, почти вкрадчиво. С большей пылкостью общалась она со мной в то утро, когда мы с ней повстречались. – А вы?
– Ну, для университетских практик я уже вряд ли подхожу, да и одежда у меня… ну, ты сама видишь, – по моему лицу пробежалась меланхоличная улыбка. – Я на лечении. Шизофрения.
Мое признание несколько шокировало ее, хотя, если так подумать, не несло в себе какой-то необыкновенный для психбольницы смысл. Тут либо ты лечишь, либо тебя лечат. Как-то так получается.
– Неожиданная встреча, – усмехнулась она. – Извините, я так говорю, будто мы только начали беседу…
– С каких это пор мы разговариваем с тобой на «вы»?
– Прости, не хотела. Просто вырвалось.
Подхватив край юбки, девушка присела на соседнее кресло и внимательно всмотрелась в мое лицо.
– Я же так и не сказала спасибо за кофе…
– А я не сказал спасибо за хорошую компанию.
Возникла неловкая пауза, на протяжении которой мы смотрели друг другу в глаза. Странное, малознакомое чувство охватило меня.
– Что читаешь? – спросила она.
– Да так… позаимствовал в небольшой библиотеке здешних санитаров. Ночные смены ведь лучше коротать с книгой в руках.
– Не знаю. Мне ведь это еще предстоит, – она отвела взгляд в сторону. – Не знаю. Как-то тревожно на душе.
– Ты справишься. Конечно, пациенты тут не все такие тихие, как я, но… в целом, коллектив весьма занимательный.
– Что, и Наполеоны тоже есть?
– Помнится мне, его не так давно побил Кутузов. Есть тут некая одноглазая личность. Весьма и весьма интересная личность.
Девушка улыбнулась. Дискомфорт первых секунд растворялся в воздухе.
– Из всех мест в этом мире нам суждено было встретиться еще раз именно здесь, – усмехнулась она. – Хорошо хоть, здесь можно раздобыть кофе. Так что не самое худшее место. Но я лично была бы не против, если бы мы встретились в кофейне.
– И я был бы не против.
Не буду скрывать, что встреча с ней меня сильно обрадовала. Попрощавшись как-то поутру с этой девушкой, чье имя мне по-прежнему было неизвестно, я ловил себя на мысли, что нуждаюсь в общении с ней. И я никоим образом не думал о том, что было спрятано под ее одеждой. То было совершенно иное чувство.
В моей голове явным символом рисовался треугольник. Стороны его были равны, как и углы между этими сторонами. Я был где-то посередине, а если точнее, я был точкой, которая рисовала схему хаотичного движения, подобного броуновскому. Вот только вместо миллиона частиц в этом закрытом пространстве была лишь одна-единственная частица – я.
И эта девушка, и Лиля, и Дина – как условия теоремы. Слова и смыслы – точки, соединяющие пространство, внутри которого я должен был находиться. Это пространство ограничивалось тремя сторонами, которые не давали мне, как точке Вселенной, попасть в открытое безвоздушное пространство и сгинуть там в одиночестве.
Теорема…
– Мне еще нужно будет зайти к заведующему. А после, если хочешь, мы можем продолжить.
Ее голос вернул меня из пучины моих мыслей. Я кивнул, зная, что все будет именно так, как она сказала.
– Знаешь, только пробегусь по своему плотно забитому графику глазами, – усмехнулся я. – Думаю, смогу выделить пару свободных минут.
– Надеюсь, иллюзии – это не признак твоего расстройства, – подхватила она.
Мне было приятно осознавать, что она не ищет ко мне подхода в общении, как это зачастую бывает, когда пациент общается с врачом. Мы были на равных позициях.
– Иллюзии – это мое спасение.
Мы шли по коридору в сторону моей палаты. Неспешно, так, будто гуляли по парку, среди высоких деревьев и красоты природы. Мне казалось, что я гуляю со своей дочерью. Будто я не видел ее много лет, и теперь, встретив ее, наконец, хотел узнать о ее жизни как можно больше. Я был счастлив.
– Ну а мне в ту сторону, – сказала девушка, указывая пальцем в глубину коридора. – До встречи.
– Я так и не узнал, как тебя зовут, – улыбнувшись, добавил я напоследок.
– Ксения, – ответила девушка. – А тебя?
Неловкое молчание. То было начало чего-то нового и прекрасного. Я чувствовал это глубинами своего сознания. Я знал, что теперь все будет иначе.