– Правильно, наверное, вам наговорили, – пришел, наконец, в себя капитан. – Мы, хоть отчасти и военные, но не маляры.
– А кто? – угрюмо спросил появившийся из комнаты Аркадий. Одет он был в старые пижамные брюки и выцветшую майку. Питанием, судя по всему, жена его не обижала.
– Я – из уголовного розыска, – ответил Кириков. – А он – следователь прокуратуры.
– А что случилось? – приглушенно спросила женщина. – С ордером у нас все в порядке, а…
– Жогин Юрий Семенович здесь живет? – перебил ее капитан,
– Это, наверное, тот товарищ, который здесь жил раньше? – спросил Аркадий. – Ну да, – припомнил он, – так мне говорили. Но теперь его тут нет. Выехал…
– Когда же он успел? – растерялся Денис Николаевич.
– Да вы проходите в комнату, – догадалась, наконец, пригласить их хозяйка. – Правда, у нас беспорядок везде… Вчера вечером только въехали. Еще и вещи не все перевезли. Так, самое необходимое. Мужу позвонили на работу, давай, говорят, въезжай немедленно, если хочешь квартиру получить. Хамство какое: восемь лет ждали, еще и погоняют. Даже квартиру не дали осмотреть. Сейчас я из кухни табуретки принесу. От прежнего жильца остались…
Из дальнейшего разговора выяснилось, что уезжал Жогин, видимо, в спешке, так как даже часть мебели бросил на произвол судьбы.
– А куда он выехал? – спросил Друян.
– Соседи говорили, что у него родственник где-то умер и дом ему оставил. Ну, он квартиру бросил и уехал.
– В хороших краях, очевидно, дом оставили ему, если он решил в таком городе квартиру бросить, – зло заметил капитан.
Он подозревал, что никакого умершего родственника, скорее всего, не было, а спешный отъезд Жогина вызван другими, более важными причинами. Наследство можно принять не ранее, чем через шесть месяцев, а для того, чтобы похоронить близкого человека, необязательно бросать квартиру. То же самое думал и Друян.
Соседи ничего нового не добавили. Видели, что человек уезжает, а куда – неизвестно.
Теперь вот они сидели с Друяном в скверике, под густой каштановой кроной, накрывшей тенью не только их скамейку, но еще и порядочный кусок зеленого газона. Обоим было ясно, что их опередили на несколько ходов и отыгрываться теперь будет нелегко. И виноваты во временном проигрыше они сами. Этот эпизод со старшим лейтенантом, сопровождавшим» «скорую», был оттеснен на задний план более важными, на их взгляд, событиями, и они не торопились им заняться. Более того: они сомневались в целесообразности поиска этого неведомого милиционера, против которого и обвинений-то никаких конкретных нет, – так, одни подозрения. Теперь эти сомнения рассеялись. Человек, не чувствующий за собой никакой вины, не будет столь поспешно уезжать из города, бросив квартиру, которую в наше время получить не так-то просто.
– Ошибку он допустил, – прервал молчание Друян. – Не надо было ему уезжать. Если он даже и сопровождал Любченко в «скорой», то теперь этого никто не докажет. Свидетелей-то нет! Один был – и того убрали… И искать, где он работал, бесполезно: если даже и найдем, это ничего не даст. Ключ лежит не там.
– А где? – спросил Денис Николаевич.
– Нужно точно знать, за что убили Любченко. Кому он мешал, и почему там оказался. Тогда все встанет на свои места, – ответил следователь.
– Вообще-то я знаю, где работал Жогин, – спокойно сказал капитан. – И искать особенно не надо. Может, под другой фамилией или не был там оформлен… Ну, это выяснить не трудно.
– Где? – удивленно посмотрел на товарища Друян.
– В психиатричке… Это его я видел возле «скорой» во дворе больницы. Далековато, правда, было, как следует я тогда его не рассмотрел, а теперь точно знаю: и тот человек, и неизвестный, на которого указывал Барков, и бывший старший лейтенант Жогин – одно и то же лицо. Интересно, что их связывать может? – задумчиво спросил сам себя Кириков. – Патов главврач, кандидат наук, а этот бывший гаишник, к тому же чем-то замаранный… В отделе кадров мне, правда, не сказали, за что его уволили. Но за хорошие дела со службы не попросят…
– А я, Денис, думаю вот о чем: какое отношение главврач имеет к магазину «Восток»? Я у него видел на столе письменный прибор из капа. Ему цена сотни рублей. Конечно, он себе может позволить купить такую вещь. Да еще если за счет больницы… Но дело не в этом: точно такой прибор стоит в магазине для продажи. Может, в мелочах чем-то и отличается. А Шуртов утверждает, что второго такого прибора у них не было. Почему? Не хочет, чтобы мы знали о его знакомстве с Патовым? Если боится, то чего?
– А что такое кап?
– Сразу видно, что ты бесплатное образование получил, – улыбнулся Друян. – Это нарост или наплыв на стволе дерева. У него на срезе фактура очень красивая. Да еще если он с ценной породы взят… Так вот, у главврача прибор из орехового капа изготовлен. Я в Средней Азии жил и кое-какие поделки из такого материала видел. Ореховый ни с каким другим не перепутаешь.
– Может, и он там бывал, мы же его не спрашивали, – обронил капитан. – Какое отношение прибор имеет к этому делу?
– А вот какое: Любченко забрали в психушку из конторы магазина. Теперь уж сомнений нет, что оттуда. Но почему забрали? Что он там делал? Кто позвонил в больницу, чтоб за ним приехали? И почему так поспешно убили? Я, конечно, не отрицаю, что сумасшедшие на все способны. Но почему именно его? Ведь до этого у них таких случаев не было! А в кармашке пиджака у директора магазина почему-то номер телефона городского морга оказался. Зачем он ему понадобился? Не мог же он предвидеть своей смерти и заранее место там себе заказать? – мрачно пошутил Друян. – Теперь этот спешный отъезд Жогина… Куда он поехал – это не секрет. Я смотрел в магазине накладные на товар. Кооператив у них в Самарканде. Можно, конечно, дать телеграмму и встретить его там, но мы этого делать не будем: никаких серьезных обвинений мы ему пока предъявить не можем. Только всполошим всех компаньонов.
– А почему ты решил, что он поездом поехал? – спросил капитан. – Мог и самолетом, только по другим документам…
– Мог, – согласился Друян. – Но они попусту рисковать не будут. И так наследили достаточно… Они чувствуют, что мы напали на след, потому и отправили его отсюда. Вот что сделаем: у меня там друг работает в уголовном розыске… Майор Усманов. Мы с ним несколько дел вместе раскручивали. Позвоним ему, сообщим все, что нам известно, и, если Жогин там появится, он с него глаз не спустит. А здесь пока что наблюдение организуем за Шуртовым и больницей. Ну… и надо искать тех, кто директора магазина убил. Это люди из другой компании. Что-то они не поделили между собой.
Заведующая гастрономом Пономаренко при встрече с Друяном не выказала ни наигранной приветливости, ни особого волнения. Припрятанного дефицита на складе магазина не было, товара без накладных – тоже. Да и продукты в последнее время получали такие, что прятать их для знакомых и своих сотрудников не имело смысла: мороженая рыба и колбаса дешевых сортов. Иногда – масло в пачках. А узнав, что именно интересует следователя, совсем успокоилась и пригласила Друяна для разговора в свой кабинет.
– Ребята попались хорошие, – рассказывала она Сергею Викторовичу. – Работают безотказно, не пьют, а главное – на руку чисты.
– Совсем не пьют или только на работе? – спросил Друян.
– После работы не знаю, а в магазине я их выпившими не видела. Для нашего дела это главное. Мы им вначале разные проверки устраивали, – призналась. – Склад ведь у нас большой, закоулков много, за всем не уследишь. Бери, что хочешь, и выноси под халатом на улицу.
– Ну и как? Прошли? – улыбнулся Друян.
– Полностью! Я их уговаривала в заочный институт поступить. Или хотя бы в техникум… Кое-какие знакомства у меня есть, – скромно сказала Пономаренко, – помогли бы ребятам. Не хотят!
– А почему, не спрашивали?
– Спрашивала… Стыдно, говорят, торговать. А мешки и ящики таскать на плечах не стыдно? – с искренним удивлением спросила она следователя, ища у него поддержки.