Пока комендант базы отдыха — он же сторож, банщик и прочая, и прочая — растапливал баню и разжигал березовые угли в шашлычном мангале, Олег повел гостя искупаться в удивительно теплой для конца лета воде.
Окунувшись и поплавав, оба выбрались из лесной тени на освещенное солнцем место. Крюков оглядел из-под руки заозерные дали и тихо застонал.
— Ты чего воешь? — поинтересовался Олег.
— Ты только посмотри, лепота-то какая! — восхищенно вздохнул Крюков. — Вот она, настоящая посконная Русь!
Ротный усмехнулся.
— Может исконная? Все равно ты лишку хватил, это я тебе как бывший учитель истории говорю. Здесь, за Волгой, Руси не было. Россия — да, была. А Русь на Оке кончалась. Но и у нас места знаменитые. Тут ведь когда-то монголо-татарское иго сбросили.
— Разве? — удивился Крюков. — Его же то ли в Куликовской битве, то ли где-то на Угре скинули.
— Ерунда это все, — авторитетно заявил ротный. — На Куликовом поле до сих пор никаких материальных следов — костей там или оружия — так и не нашли. А здесь копни поглубже — череп найдешь, наконечник стрелы или обломок сабли. К тому же через два года после Куликовской битвы хан Золотой Орды, Тохтамыш, Москву сжег, а на Дмитрия Донского снова дань наложил. А через сто лет все монголо-татарское иго само вдруг взяло и рухнуло. С чего бы это?
— Сложный вопрос, — признался Крюков. — Без бутылки здесь точно не разобраться. Так что тут за битва была?
— Про Тимура слыхал? — спросил ротный.
— И про Тимура, и про его команду, — заверил Крюков.
- Так вот, этот Тимур здесь того самого Тохтамыша разбил, а потом и Золотую Орду с асфальтом сравнял. После этого она ослабла и распалась помаленьку. Ну, пошли, что ли? О чем задумался?
Крюков посмотрел на бывшего командира глазами человека, только что открывшего для себя истину.
— Вот где настоящая жизнь, а не в этих бетонных протухших джунглях, — убежденно сообщил он. — Знаешь, надоела мне эта стрельба, драки, насилие всякое. Брошу-ка я все, на хрен, и подамся в фермеры. Буду сено косить, цветы нюхать. Что улыбаешься? Не веришь?
Ротный покачал головой.
— Нет, почему же, верю. Ты и не на такую глупость способен. А улыбаюсь потому, что вообразил тебя на секунду в роли мирного поселянина. Пейзанец, блин. Посмотрел бы ты на себя со стороны. Юлька говорит, что ты — вылитый Антонио Бандерас. Так вот, представь себе, стоит на холмике этакий типичный латинос, небритый знойный мачо в косоворотке. Глядит вдаль, обут в лапти, в руках вострая коса, а за плечами котомка с харчами, из которой торчит бутыль с молоком и перышки зеленого лука. Это ты и есть. Типичный российский крестьянин образца двадцать первого века. Кстати, сенокос уже закончился. Можешь заняться обмолотом зерновых. У меня где-то дома на антресоли старые нунчаки завалялись. Могу презентовать.
— Тьфу! — с негодованием плюнул Крюков. — Взял и все опошлил.
И они принялись одеваться.
После бани за рюмкой водки и шашлыком из молодого барашка Крюков расспросил наконец друга о его делах.
— Дела пока нормальные, — признался Олег. — Я тут с другом несколько заправок купил. Видел может? "ОИЛ-ПЕТРОЛ". Осин Илья и Петров Олег.
— Не только видел, но и заправился сегодня утром, — ответил Крюков. — Кстати. сынка вашего мэра я именно там и отоварил.
— Забудь об этом, ты приехал отдыхать, — напомнил ему Олег. — Еще пару ресторанов прикупил, шашлычную возле рынка.
— Там я тоже немножко наследил, — обрадовал его Крюков. — Но все так, по мелочи. — А ты знаешь, что в "Центральном" ваш местный авторитет — Папа, что ли — настоящую бойню устроил?
— Я в курсе, — нахмурился Олег. — Но это дело не мое. Наши менты с Папой крепко повязаны. А мэр всех покрывает. Я в их разборки не влезаю. И тебе не советую, себе дороже выйдет.
— А кто такой этот Папа? — спросил Крюков.
Олег скривился как от зубной боли.
— Редкостный козел. У него тут все схвачено. Банда у него сборная — цыгане, славяне, кавказцы. Сам — то ли еврей, то ли грузин. А, может, тоже из цыган.
— Он у них за барона, что ли?
— Вроде того, — согласился Олег. — Собирает отверженных отовсюду. Таких отморозков, которых свои же выгнали или кто сам из родного табора, с зоны или из армии сбежал. Они за него в огонь и воду. Помощник у него — Ибрагим — настоящий головорез. Говорят, в Чечне его сам Хаттаб зарезать обещал за беспредел и жестокость, так он к Папе подался, за палача у него работает.
— И где же они все обитают?
— На "Чертовом Таборе". Это поселок такой на горе за городом. Его здесь в войну наши немцы заключенные построили, потом сами же здесь и жить остались. Там на горке немецкая кирха раньше стояла, а сама гора "Фавор" называлась. На немецкий лад она как "Табор" звучит. Папа на том Таборе и окопался. Из немцев, кто там жил, все в Германию уехали от такого соседства, а кто остался, тех просто убили. С тех пор это место "Чертовым Табором" и кличут.