– Да кому ты нужна, идиотка! Если ты не заметила, тут не очень много места. Если есть куда двигаться, то валяй. Это не я же жмусь к тебе своей филейной…
– Ох, да молчи уже! – рычу я, ерзая в безуспешной попытке отстраниться. – Ай, что это? Только не говори, что у тебя… Убери это от меня немедленно!
У меня глаза округляются от шока, когда я чувствую прижимающуюся к моей попе твердость. У него встал?! Вот ведь извращенец!
– Сама убери, извращенка, – смеется надо мной Фед. – Как бы тебе не мечталось, это всего лишь швабра, которую, кстати, ты же и сдвинула, ерзая тут.
Меня накрывает волна унижения, от которой хочется провалиться сквозь землю.
– Какой же ты придурок! – заявляю совершенно по-детски глупо. – Ненавижу тебя!
– Взаимно, Стужа. Я сам, пиздец, как тебя ненавижу! – выдыхает прямо мне в ухо Фед, специально раздражая еще больше.
Я уже на грани слез. Нет, я в панике! Тут темно, тесно и я наедине с парнем, которого при других обстоятельствах даже на расстоянии трех метров видеть не хочу. А ведь все так хорошо начиналось…
Я пришла не слишком рано и не слишком опоздав, одетая в сексуальное короткое красное платье с грубыми ботинками, сразу же ловя на себе многочисленные чужие взгляды. Страстные от парней и неприязненные от девушек. Я к такому привыкла, ведь природа не обделила красотой, а папочка деньгами, чтобы эту красоту подчеркивать. Но все пошло по одному месту, когда я ввязалась в новую, извращенную версию игры «Правда или действие». Одна стерва загадала мне провести в темной кладовке десять минут. Даже самолично сопроводила и заперла здесь, чтобы я не вздумала жульничать. Сучка крашеная! Я бы ей все наращенные волосы выдрала, попадись она мне! Ведь грубо втолкнув меня в кладовку, она сразу закрыла дверь и ушла, несмотря на мои испуганные крики, ведь я совсем не ожидала натолкнуться тут на другое тело.
– Стужа, это ты что ли? – раздался в темноте слишком знакомый голос и я тут же замолкла, осознавая, что ночной монстр, которого навоображала в своей голове, был бы предпочтительнее Дубова, с которым я оказалась взаперти.
– Что ты тут делаешь?!
– Пришел потрахаться, – отвечает он и я прямо чувствую, как он наслаждается происходящим, гад!
– Со своим кулаком? – язвлю я, пытаясь отодвинуться от него как можно дальше, что нелегко сделать в узком пространстве.
– Нет, с одной горячей первокурсницей и заметь, я не тебя имею в виду.
– И где же твоя девушка? – спрашиваю я. – Что-то тут никого, кроме нас, не ощущается. Или тебя кинули?
– Похоже, что так, – ничуть не смущаясь, признает он. – Придется искать другой вариант.
Меня просто воротит от его мерзости. Шлюхан неразборчивый! Но раз мы тут оказались вдвоем, то можно ведь нарушить слово, так? Я должна была сидеть тут в одиночестве, а не с кем-то еще.
– Позвони кому-нибудь и попроси нас выпустить, – требую я. – Мой телефон остался на столе.
Вообще-то, ребята не позволили мне его взять с собой, потому что сидеть в кладовке с подсветкой не так страшно, но не говорить же об этом Дубову.
– Не повезло, потому что мой телефон на зарядке и тоже не со мной, – ничуть не волнуясь по поводу того, что оказался заперт, говорит Фед.
Делать нечего, придется как-то переждать эти десять минут. Я считаю про себя секунды, игнорируя Дубова, который попытавшись меня разговорить и наткнувшись на молчание, тоже замолкает, но десять минут, а то и все пятнадцать, проходят, а нас никто не спешит выпустить. И тогда я начинаю кричать и долбиться в дверь, пока силы не иссякают.
– Все, выдохлась? – язвительно спрашивает меня Фед, когда я замолкаю.
Наши тела все еще соприкасаются в некоторых местах, хотя я практически лежу спиной на чертовой двери.
– Кому вообще придет в голову заниматься сексом в такой тесной кладовке? – раздраженно спрашиваю я.
– Тут слепая зона для камер, – как ни в чем не бывало вдается в пояснения Фед, хотя вопрос был риторическим. – Уж получше, чем в туалете, а в аудиториях тоже камеры.
– Ты такой придурок!
– А у тебя скудный словарный запас, – усмехается он.
– Я не собираюсь опускаться до твоего уровня даже чтобы обматерить тебя! – парирую я. – И чего ты застыл? У тебя голос громче, зови на помощь.
– Зачем? Нас и так выпустят, как только кому-то еще придет в голову трахнуться. Об этой кладовке знаю не я один.
Меня неимоверно бесит его спокойствие, но не могу же я его заставить. Фед что угодно, даже в ущерб себе, сделает мне назло из чистого ослиного упрямства. Не знаю почему он меня так невзлюбил, но его безразличное с детства отношение ко мне изменилось с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. И я бы рада потешить свое эго теориями о том, что он мог таким образом маскировать свой внезапно проснувшийся интерес ко мне, но в такое поверит лишь полная тупица. У Дубова никогда не возникает проблем с девушками. Он безобразно красив, умеет быть обаятельным и у него куча денег. Что еще нужно женщинам?