— И… почему ты его простила? — голос срывался, выдавая мою нервозность. Чего уж там бояться? Всё ясно. Гильотина повисла над головой.
— Ну а как не простить? — она обреченно вздохнула, печально улыбнувшись. — Простила, Маш. Любила потому что. Все заслуживают второго шанса. Он бы единственным в моей жизни. Единственным мужчиной, которого я любила. Даже после его смерти не смогла бы посмотреть на другого.
— А подруга?
— Ленка-то? Слёзно просила прощения. Её тоже простила. После ВУЗа мы переехали обратно в деревню. Потом ты родилась. Через какое-то время Ленка переехала с семьёй. Помнишь может. Соседкой была давным-давно. Эх. Чего ты перед сном вспоминаешь об этом?
— Ничего, мам. Иди отдыхай.
— Машка, ради любви стоит давать второй шанс. Но не стоит терпеть, когда он начинает злоупотреблять твоими чувствами. Мужиков много в мире. Ты у себя одна…
Глава 39. Маша
Полная Луна подмигивала мне в чёрном небе, периодически скрываясь за облаками. Как будто пыталась поиграть со мной. Развеселить. Отвлечь от тяжких мыслей, прочно засевших в моей пустой голове.
Пустой потому, что другие мысли там не приживались.
Стоило только подумать о том, что нужно бы позвонить Пашке, объяснить, что то представление со «свадьбой» длишь показное. Что я не хотела втягивать его во всё это, но эту промелькнувшую мысль заменяли почти чёрные глаза моего друга детства. Помешательство какое-то.
Я уже смирилась, что навсегда потеряла его. Раньше физически. Теперь фактически. Митька больше никогда не будет присутствовать в моей пустой и обыденной жизни. Не будет смотреть на меня, как диабетик на тирамису. Не скажет, как всегда, с дерзкой ухмылкой — «Я рядом, соплюха».
Я сидела на припорошенной белым снегом крыше родного дома. Старый ватный матрас под задницей и тёплая куртка не давали замёрзнуть на холодном ветру. А темнота ночи и постоянное отсутствие работающих фонарей на нашей улице, скрывали меня от посторонних глаз.
Последняя ночь. Последний раз, когда я себя жалею. Я дала себе это время, чтобы перестрадать и сжечь все те чувства, которым нет места в моей жизни.
Они мне не нужны. ОН мне не нужен. Быть счастливой или погрязнуть в этой душевной агонии, это лишь мой выбор. Я выбираю внутреннее спокойствие. Достаточно с меня страданий. Да. Я обманывала себя. Но мама права. Хватит витать в облаках. Нужно жить в реальном мире. В этом реальном мире есть Пашка, с которым мне нужно многое обсудить. Есть любимая работа и… и всё… Больше в моей жизни ничего и нет. Друзей, родных, хобби я заменила на вечные страдания и воспоминания, забыв жить.
Мне нужно просто вычеркнуть эти недели из своей памяти и двигаться дальше. В первый раз получилось. Получится и сейчас.
Чтобы обрести равновесие — нужно полюбить себя. Как бы просто ни казалось, но это самый трудный шаг. Не каждый человек способен, но это залог счастья. Быть эгоистом, стервой, думающей в первую очередь о себе.
Я вздрогнула, почувствовав, как на мои плечи опустился тяжелый плед.
— Я знал, где тебя искать…
— Митька? Ты… что здесь делаешь? — внезапное появление мужчины выбило меня из колеи. Я не была готова. Как будто я не настраивала себя на жизнь без него. Как будто я не возводила хрупкий кокон из льда возле своего сердца. Я в один миг стала вновь той же влюблённой дурочкой, как в тех тоненьких любовных романах, что стоят на полках в маминой комнате.
— Как ни странно, давным-давно именно здесь я был счастлив. Чувствовал, что смогу всё преодолеть ради одного маленького сердечка, влюблённого в меня по уши, — Дима сел рядом, сложив руки на согнутые колени и всматриваясь в пустоту зимнего неба. Казалось, его мысли витают в далеком прошлом. Он как фильм просматривал эпизоды давно минувших лет. — Тогда… В детстве все проблемы были такими ничтожными. Хорошо написать контрольную по математике или зашить дыру на новых джинсах так, чтобы мать не увидела и не кричала до посинения. Тогда было достаточно одного взгляда зелёных глаз моей соседки и все проблемы забывались. Сейчас я бы все отдал лишь бы она снова ТАК посмотрела на меня.
Я как заворожённая смотрела на его профиль. На мягкие манящие губы, рождающие слова, вперемежку с клубами пара. На глаза, глядящие внутрь своей души. Его руки периодически сжимались в кулаки от эмоций, которые на лице не отображались.
Так хотелось прикоснуться к нему, согреть обнаженные участки кожи своим теплом. Горло перехватывало, мешая сглотнуть слюну и сказать хоть слово. Его исповедь и тихий глубокий голос покрывали моё тело мелкими мурашками даже на коже головы, заставляя сердце биться чаще.
Я откашлялась, собирая мысли в слова и пытаясь придать голосу равнодушия.
— Всё в прошлом. И ты в прошлом. Ты должен жить своей жизнью и дать жить мне.
— Я не могу, Мань… — он повернулся в мою сторону. Глаза в этой зимней темноте казались ещё чернее, сливаясь цветом с небом. — Не могу, потому что до сих пор люблю. И ты меня любишь.
Он протянул руку, коснулся горячими пальцами моей щеки. Запаниковав, я вскочила на ноги. На шаг отступила назад, в желании быть как можно дальше. Внутренне желая быть как можно ближе. Прижаться, уткнуться носом в его шею и расплакаться от облегчения. От осознания того, что сдалась, приняла свою судьбу.
— Что за бред ты говоришь? Какая любовь? — мой неуверенный шёпот от ярости того, что я должна лгать и убедить ещё и в этом себя, превратился в крик. — Что ты несёшь, Сокольский?!Какая любовь? Ты витаешь в каких-то своих фантазиях. Я не люблю тебя! И никогда не любила… Через неделю я выхожу замуж.
Он поднялся и сделал шаг ко мне. Затем сжал мои предплечья с такой силой, что наутро наверняка там окажутся синяки.
— Не пытайся убедить себя в этом. Я знаю правду… Я вижу её в твоих глазах, — его голос казалось стал ещё ниже, а выходящие из-за сомкнутых зубов звуки грозным рыком, предшественником зимней грозы.
— Ничерта ты не видишь! Оставь меня в покое! — я вырвала свои руки, отступая ещё на пару шагов. — Ты мой брат! И с этим уже ничего не поделаешь. Это конец.
— Это только начало, Мань. Меня не волнует, с кем моя мать ложилась по молодости. Меня не волнует чьё-то мнение. Меня волнует только наше настоящее.
В один маленький шаг мужчина преодолел расстояние между нами. Его горячие руки накрыли моё лицо, приподнимая его и опаляя горячим дыханием. Глядя в мои широко распахнутые и шокированные глаза, он без промедлений накрыл долгожданным поцелуем, которого я так боялась, мои приоткрытые губы.
Наверняка, каждая девушка в своей жизни хоть раз сидела на диете. Когда долгими лишенными радости днями отказывала себе вкусить сладкого чизкейка с ароматной малиной или аппетитного зажаристого бекона и чашки сладкого кофе по утру. Вместо этого каждый божий день начиная со стакана обычной воды и горсточки пресной овсянки.
Каждый раз, проходя мимо холодильника, с вожделением поглядывая на румяные котлетки, предназначенные не тебе, заедая голод сельдереем, и думая — «Да кому это надо? Лучше жить счастливой сытой жизнью. Радоваться изобилию вкусов». Но стоит лишь раз сорваться, будешь проклинать себя, начиная всё с начала.
Так и этот первый поцелуй казался мне слаще самого вкусного десерта, о котором я мечтала всю жизнь и представляла его уникальный вкус. Как будто я до этого питалась лишь безвкусной гречкой, запивая её водой. Видела мир в черно-белых тонах, а сейчас увидела северное сияние в далеком небе.
Взрыв ощущений.
Это была уже и не я даже.
Как будто всё встало на свои места. Так и должно было быть. Горячие губы, сминающие мои. Ненасытный язык, скользящий в хаотичных движениях. Я даже не пыталась противиться этому пороку.
Крепкие ладони мужчины чуть подрагивая сжимали моё лицо, не давая возможности вырваться. У меня же не было сил сделать хоть один вдох, боясь разрушить очарование момента. Этого сумасшедшего момента.
Я не желала признавать самой себе, какую ошибку мы совершили. Да и назад пути уже не было.