— Почему?
Немигающим взглядом уставился на меня Коршун и выгнул брови — излюбленная маска, смесь вопроса и презрения.
— Забыла, — призналась тихо и склонила голову.
Это был провал. Признание своей некомпетентности и дурости. Разве хоть один адекватный сотрудник мог бы выкинуть из головы такого важного клиента, которого ко всему прочему лично убеждал больше месяца?
И я сделала это. Побила свой собственный рекорд тупости.
Над головой раздался вздох, а ноги в тёмных ботинках замерли совсем рядом с моими. Ещё мгновение — и Кирилл Витальевич сел на корточки прямо напротив меня. Наши лица находились почти на одном уровне.
На лице мужчины отразилась лишь жалость.
— Не переживайте, я за это ещё поблагодарить вас должен, — прошептал едва слышно и повернул голову чуть вбок. Не сразу, но я догадалась — так в камеру не видно губ. — В данный момент Борщёв доверяет вам куда больше, чем мне. Предлагаю пообщаться с ним прямо сейчас, пока он не подписал бумаги об увольнении.
Я лишь испуганно сжалась и кивнула. Он так нахваливал Коршунова в первый день, да и не выпер из-за отсутствия отношений — а это знак. Разве генеральный мог так необдуманно поступить?
— Думаю, вам стоит давить как раз на тот факт, что между нами нечто серьёзное, и вы просто не верите, что я мог так поступить. Хорошо? — его ласковый тон и лёгкие поглаживания моих запястий сделали своё дело — я совсем не подумала о себе.
За долгое время работы с Колобком многие понимали, что если уж сотрудник провинился, то заступаться не стоит. Иначе твоя личная голова полетит следом.
Широкими уверенными шагами мужчина направился вон из кабинета. Я опомнилась не сразу и засеменила следом в попытке образумить его, ведь конечной целью Коршунова был генеральный директор.
— Может, отложим беседу? — уточнила слабо.
Конечно, это было невозможно. Хотя бы потому, что в таком случае Кирилл Витальевич вылетел бы из “Тренда”, как пробка из шампанского.
Попытка не пытка.
— А если он уволит не только вас? — взывала к благоразумию. Такой специалист, как Коршун, с лёгкостью устроился бы к нашим главным конкурентам — в “Сферу”. Заработная плата такая же, коллектив не менее достойный, вторые в ТОП-ах (а с новым руководителем отдела маркетинга могли бы и возглавить списки).
Естественно, в первую очередь я заботилась о своей заднице. В “Сфере” мне уже однажды отказали, и пытать счастье второй раз не хотелось. А Колобок бы уж поспособствовал тому, чтоб меня не взяли в другие более или менее приличные места.
Кредит сам себя не заплатит, да и стабильность мне нравилась. Но Кирилл Витальевич всё бежал вперед.
— Вас он не уволит, Эвелина Павловна, не беспокойтесь. Он не настолько глуп, чтоб лишиться сразу двух ведущих специалистов. Хотя может превратить вашу жизнь в ад.
От его спокойных слов стало не по себе. Отравлять рабочую реальность Борщёв умел знатно, а мои нервы вряд ли могли выдержать хотя бы месяц в недружественной атмосфере. Коршунов снова решил прикрыться мной, как щитом.
— Я поговорю с ним потом.
Остановилась у двери в кабинет Колобка и напряженно зыркнула на ручку. Заходить не хотелось.
— Потом будет поздно! — почти прорычал шеф, схватил меня за руку и затолкал внутрь. Можно было бы сбежать, если бы только Коршунов не распластался на выходе и не отрезал тем самым пути к отступлению.
Генеральный сидел в большом кожаном кресле, которое на вид казалось очень мягким и удобным. Обычные сотрудники такого не удостаивались, даже обстановка у Кирилла Витальевича была куда скромнее. Здесь же Борщёв оторвался на славу: дубовый тёмного цвета стол, книжные шкафы со стеклянными дверцами и кучей бумаг внутри, пара картин в позолоченных рамах, подсвечники, огромные часы с боем. Попав сюда впервые, я подумала, что это — обитель какого-нибудь цыганского барона. Всё оказалось куда проще — Семён Михайлович считал такой интерьер роскошным и притягивающим богатство. Особенно мужчина любил свой талисман: небольшую позолоченую лягушку с камнем во лбу. В кризис компании он носился со статуэткой, как с писаной торбой, таскал везде с собой и постоянно поглаживал, а сотрудникам объяснял, что таким образом притягивает удачу и вытаскивает фирму из неурядиц.
Сегодня Борщёв оделся неофициально: ярко-голубой спортивный костюм, поношенная футболка с глупой надписью и стоптанные кеды. Он промокнул бумажной салфеткой вспотевшую лысину и перевёл на нас двоих усталый взгляд.
— Я вас ждал, но одного, — шеф смотрел на Кирилла Витальевича укоризненно-изучающе, словно пытался вспомнить, за какие заслуги держал такого человека в штате.
Вздохнув и перебрав в голове всевозможные варианты развития событий, я шагнула вперед.
— Кирилл Витальевич не знал о предстоящем контракте. Никто в компании не знал кроме меня, — я запнулась и тихо добавила. — Ну, и вас, конечно же.
— Тогда кто принёс бумаги? — казалось, Борщёв не горит желанием разговаривать со мной, то и дело он переводил взгляд на Коршуна и недобро щурился.
Этот вопрос интересовал и меня. Все труды на смарку!
— Может, стоит глянуть камеры? — ткнула пальцем в дальний угол и невинно добавила. — Обвинять, не имея доказательств, глупо.
Семён Михайлович нахмурился и прошептал едва слышно:
— Нужно было никого не слушать и ставить вас руководителем, меньше проблем было бы.
От ушей Кирилла Витальевича не укрылось это откровение, но он сделал вид, будто ему всё равно — оставался профессионалом до мозга костей в сложной ситуации. Колобок встал, размялся, переглянулся с Коршуном, коротко кивнул ему и позвал:
— Идемте же проверим вашу гипотезу, Эвелина Павловна.
Мы спустились вниз на первый этаж, прошли по длинному коридору к кабинету главного охранника — именно там на камерах сидели ребята и следили за сохранностью нашей компании. Руководить этим самостоятельно и проверять видео сугубо внутри компании Колобок отказывался — не хотел платить баснословные деньги за отдельного сотрудника.
— Николай, вы можете показать нам видео за воскресенье, примерно с десяти до двенадцати утра? Мне кто-то на стол положил бумаги, нужно выяснить, кто именно это был, — Борщёв разместился на крутящемся стуле и стал раскачиваться.
Молодой человек в форме сдержанно кивнул и начал что-то искать на ноутбуке.
Время тянулось медленно. Я видела, как Кирилл Витальевич нервно кусает губы и сжимает ладони в кулаки, словно и правда в чём-то провинился. И это настораживало, заставляло проматывать в голове события последних дней, искать нестыковки.
Мог ли он подставить меня? Вполне возможно, я его практически не знала. Мог ли прийти в компанию только ради того, чтоб провернуть какую-нибудь авантюру? Он не был похож на человека, способного на подлость. И всё же я опасалась.
Коршунов пододвинулся ко мне и слегка приобнял. Не сразу мне удалось заметить, что пальцы начали трястись, а руки неосознанно обхватили плечи.
— Не волнуйтесь, Эвелина Павловна, я не сделал ничего плохого, — наклонился ко мне мужчина и прошептал на самое ухо. — По крайней мере, пока что.
Испуганно уставилась на Кирилла Витальевича, лицо которого находилось в опасной близости от моего.
— Вот, смотрите, — охранник отвлёк нас от переглядываний. Я хотела отпрыгнуть от мужчины, однако сильная хватка не дала этого сделать.
Атмосфера в кабинете стала тяжелой, воздух наэлектризовался. Семён Михайлович ещё раз обернулся на шефа, но его выражение кричало лишь о том, что сейчас — последний шанс, чтоб признаться. Однако никто ничего не сказал.
Наконец генеральный повернулся к ноутбуку и с удивлением застыл.
— Это вообще кто? — непонимающе выдавил Колобок.
На экране около дорогого дубового стола стоял совершенно незнакомый паренёк в черных брюках и такой же водолазке. Он спокойно положил документы, воровато оглянулся и спешно вышел.
— Скорее всего, обычный курьер, — пожал плечами охранник. — У нас нет пропускной системы, на камере в холле видно только, как он входит в здание с папкой и спокойно идёт к лифту.