— Больно? — провёл большим пальцем по моему запястью и ободряюще улыбнулся, хоть это и давалось ему тяжело. Я ощущала на клеточном уровне, что Кирилл Витальевич хочет ринуться вниз, на улицу, чтоб застать там водителя и хорошенько отметелить.
Я только помотала головой и внезапно даже для самой себя разревелась. Слёзы начали щипать в уголках глаз, и нервная система не выдержала. Рухнула, как дамба под сильным напором воды.
Начальник не ушёл, наоборот, сел на диван и сгрёб меня в объятия. Прижал голову к груди, шептал что-то успокаивающее и гладил по волосам. Его сердце размеренно билось в груди, и я могла слышать его стук, так как буквально прильнула к мужчине. В тот момент мне казалось, что нет ничего важнее на свете — сидеть у него на коленях и чувствовать освежающий запах белоснежной рубашки.
Единственная мечта на тот момент была, чтоб строгий и деловой Коршунов поцеловал меня. Странно, ведь это всё, до чего снизошёл заплывший от шока мозг. Сама я бы ни за что на свете не сделала этот шаг.
Потому что страшно. Потому что ложь могла выйти из-под контроля. Потому что Кирилл Витальевич использовал меня в качестве щита и не думал о чём-то большем. Потому что… Таких “потому что” было непомерно много. И я смирилась.
Когда всхлипы прекратились, начальник осторожно глянул на меня и замер.
— Вы успокоились? Может, воды? Или валерианки?
На место чуткого мужчины вернулся строгий шеф. Я без лишнего промедления слезла с коленей Коршунова, растерла щеки и абсолютно спокойно ответила:
— Да, всё хорошо, спасибо.
Он лишь коротко кивнул, неловко огляделся и вздохнул. Часы на тумбочке показывали, что время близилось к десяти вечера. Достаточно поздно, чтоб находиться в квартире подчинённой. Коршун, как ужаленный, подскочил и ломанулся к двери:
— Извините, Эвелина Павловна, мне нужно бежать. Завтра на работу, вставать рано.
Я засеменила следом за ним к выходу. Но в тот момент, когда мужчина уже схватился за ручку, чтоб скрыться в темноте парадной, неожиданно даже для самой себя я прошептала:
— Подождите.
Недоверчиво и очень медленно Кирилл Витальевич обернулся и вопросительно приподнял брови.
Облизав внезапно пересохшие губы, взяла себя в руки и уточнила:
— Что вы делали у моего дома? Когда…ну…
Коршун смотрел на меня безумно, будто хотел убить на месте и закопать в ближайшем лесу. Так, словно был готов отругать…или поцеловать?
— Я надеялся, что ужин не затянулся и вы уже добрались до дома. Просто хотел убедиться, что с вами всё в порядке.
Вместо слов я только растерянно кивнула. Шеф тотчас пожелал доброй ночи и пулей выскочил за дверь. Последнее, что мне удалось заметить — расплывшееся чёрное пятно от туши на его рубашке.
Глава 13
На следующий день Кирилл Витальевич опоздал. Это была лишь первая странность. Девочки косо на меня поглядывали, Маша открыто кривила губы и фыркала, а мне приходилось делать вид, будто всё нормально. Хотя я и сама терялась в догадках, куда мог запропаститься Коршун.
Когда мужчина наконец соблаговолил появиться в офисе запыхавшийся и слегка помятый, произошла ещё одна необычная вещь: он полностью проигнорировал меня. В тот момент мы с коллегами стояли около кофемашины и старались привести аппарат в чувство. Я с красным от потуг лицом пыталась вытащить прикипевший рожок, когда подошёл Коршунов и поздоровался со всеми кроме меня. Он специально не останавливался на мне взглядом, пока раздавал указания ребятам. И намеренно пропустил мимо ушей замечание одного из ребят о том, что его девушка надрывается физически, неплохо было бы помочь.
К счастью, никто ничего не заметил. Коллеги решили, что противный начальник всего лишь не загрузил работой любимицу и намеренно упустил из вида.
До конца рабочего дня Кирилл Витальевич не отвечал на мои вопросы в чате (даже те, которые касались проектов), не кидал задумчивых взглядов, опустил жалюзи и закрылся в стеклянном замке. Будто меня и не существовало.
Белова не упустила возможности прокомментировать ситуацию:
— Уже поссорились что ли? — язвительно выдавила она и широко, как чеширский кот, улыбнулась. — Это так на тебя похоже! Не умеешь подхода к мужикам найти. Макс от тебя не просто так сбежал, да? Мужик не пойдёт налево, если в семье всё хорошо.
— Зато я хотя бы не вешаюсь на всех подряд при живом муже. У меня хватило ума развестись, — тихо пробурчала в надежде, что Машка не услышит.
Вышло всё наоборот.
— Ты на что намекаешь? — подруга перешла на ультразвук. — Я не вешаюсь, просто общаюсь с разными людьми. Вот уж не думала, что ты такая ханжа. Не успела постель после Макса остыть, а ты туда уже новенького притащила. Да не абы кого, а начальника! И при этом смеешь мне говорить что-то!
К счастью, в кабинет вкатился Борщёв и прервал перепалку. Генеральный окинул всех задумчивым взглядом, тяжело запыхтел, промокнул лысину и посоветовал открыть все окна. Он, конечно же, не заметил, что это уже было сделано.
Потом придирчивый взгляд упал на злосчастную кофемашину и размытые следы вокруг неё. Колобок скривился, повернулся ко мне и ткнул пальцем в Эдмундо.
— Что тут произошло?
Пожала плечами и безразлично выдавила:
— Сломался, пробовали чинить.
Борщёв кивнул и запыхтел, будто аппарат стоил один миллион долларов или не мог выйти из строя.
Наконец, ревизия генерального закончилась. Он пару кругов навернул по кабинету, потрогал столы и стулья, повертел в руках пульт от давно нашего смертью храбрых кондиционера. Нахмурился, когда понял, что тот не откликается на нажатия. Буркнул нечто нечленораздельное про отвратительное состояние вещей в офисе и укатил в кабинет Коршунова.
Так как время неумолимо близилось к шести часам, мы с коллегами начали собираться по домам. Машка кидала ехидные взгляды на меня, каждый из которых кричал: “А что же ты не с Кириллом Витальевичем домой едешь? Неужели и правда поругались?” И я бы прокомментировала её молчаливую войну, если бы понимала, в чём вообще дело.
Страшные мысли одна за другой посещали меня. Тот факт, что Борщёв с недовольным видом зашёл к шефу в кабинет в конце рабочего дня, не нёс ничего хорошего. И первое, чего я стала бояться — разоблачения.
“Может, он передумал притворяться? Может, не хочет вылететь с работы? И снова воспользуется мной, как щитом? Тогда почему не сказал? Или просто испугался? Так вот почему он игнорировал меня! Решил втихую пойти на поклон к Колобку, а меня оставить крайней! Каков подлец!”
Осознание вспыхнуло в голове неожиданно, как гром среди ясного неба. Сердце болезненно защемило. Паника охватывала с головой и утаскивала в свои сети холодной волной.
Он решил сдаться. Открыть карты. Оставить меня без работы.
Именно в тот момент, когда в просторном кабинете оставалась лишь я, вышел Колобок. Хмурый генеральный пружинистой походкой направился в коридор. Мозг судорожно обрабатывал информацию и придумывал лучший выход из ситуации. Я замерла на минуту. Внутренние сомнения не давали кинуться за начальником и умолять о прощении.
Этого я точно не хотела. Пусть даже на кону стояла работа. Ползать перед ним на коленях было уже слишком. Борщёв слишком безразлично относился ко мне, как к своему работнику, и сердце кричало о том, что он не стоил таких усилий. Однако сидеть сложа руки я тоже не собиралась — можно было просто объяснить всю ситуацию и обернуть всё в свою сторону.
Без пикантных подробностей.
Я быстро сбросила раскиданные на столе вещи в сумку и побежала следом за Семёном Михайловичем. Мысленно при этом надеялась, что он в хорошем настроении. Или даже в отличном. Чтоб наверняка.
— Эвелина! — громкий окрик пригвоздил к месту аккурат напротив лифта. Борщёв тоже затормозил и обернулся, застигнутый врасплох басом Коршуна. Я лишь опасливо зыркнула на генерального в надежде заметить хоть какие-то подсказки, что же происходило в стеклянном кабинете последние двадцать минут. Но на круглом лице с поросячьими глазками застыла лишь маска удивления и…уважения?