«А когда здесь что-либо было реальным?!»
Действо, что развернулось в Пристанище, дробилось на картинки, распадалось в памяти вместе с исчезающим светом и глухо звенящими колокольчиками, но только не боль на лице вернувшего себе прежний облик друга, когда она прикрыла Локи собой.
— Локи, все это… Не сходится, — прошелестела она заплетающимся языком. Замок щелкнул, дверь распахнулась. — Зачем ты мне лгал?
Узкая ладонь коснулась ее щеки, его пальцы бережно заправили за ухо упавшую на глаза прядь.
— Ты бы ни за что мне не поверила, если бы я рассказал тебе правду, — он помог ей подняться.
Зеленый балдахин на кровати, ломящиеся от книг полки, свитки на столах и метательные ножи. Горы паутины и пыль, казалось бы, что витала повсюду. Когда-то, давным-давно, Сиф была в этой комнате, но в прошлый раз она пришла не через потайной ход. Сиф переступила через гордость и неприязнь и пошла извиниться за свой проступок, но получила не прощение, а злую насмешку. Правдивую насмешку, что длилась всю ее жизнь: она не воин, а глупая, влюбленная девчонка, которая ничего кроме смерти, если пойдет за Тором, себе не найдет.
Возможно, единственный раз лжец оказался прав.
Ужасно, просто ужасно хотелось пить.
Локи смел со столешницы все бумаги, вывернул содержимое потайного ящика и принялся разгребать гору. Погребальные огоньки крутились у дверей и окон, несколько особо быстрых бросились к камину и теперь, точно угольки, поблескивали из глубин пустой топки.
Подушки, на которые Локи ее уложил, казались тверже камня. Лезвие пульсировало внутри и доставляло немало хлопот, — попытка приподняться закончилась для Сиф весьма плачевно. Каждый мускул в ее теле прошило болью.
Локи лгал ей. Лгал, глядя в глаза, втирался в доверие, изо всех сил стараясь быть ей другом.
Ком в горле мешал дышать.
Быть настолько наивной, чтобы довериться Локи — это верх глупости.
— Существо… В облике Фандрала… — она вцепилась в его запястье, не позволяя ему влить в рану жидкость из алого флакона, похожего на емкость, в которой хранилось походное обезболивающее. — Что оно такое? Но давай без этих глупых сказок о йотухеймской Тьме.
Магия капля за каплей тянула из него силы: лицо Локи посерело и плечи опустились, будто на них взвалили непосильную ношу. Иллюзии, которые он разослал по коридорам, должны были занять существо на некоторое время. Несколько выигранных мгновений, только и всего.
Битва уже проиграна.
Это знала Сиф и наверняка знал Локи, просто по непонятной для нее причине он не хотел сдаваться.
— Это мой надзиратель.
Его голос был слишком тих. Прикосновение к обнаженному животу обожгло холодом.
Надзиратель?! Что?
— Я не попрошу простить меня за ложь, но если позволишь помочь, то в этот раз я все тебе объясню без утайки. — Зеленые глаза смотрели на нее утомленно и даже вроде бы виновато.
— И почему я должна поверить твоим словам?
Он шумно выдохнул, его плечи опустились.
— Потому что я не хочу остаться здесь один.
— А с каких это пор… Тебя пугает одиночество? — насмешливо поинтересовалась она и убирала пальцы с его руки.
Локи привык быть один, он никогда не искал чьего-либо общества. Этому его умению Сиф даже изредка завидовала — Локи был по-настоящему свободен.
Горечь во рту вязала и без того заплетающийся язык. Благо тошнота отошла на второй план почти сразу, как только зелье начало действовать.
Тяжелый взгляд, нахмуренные брови, и губы, сжатые в тонкую линию. Казалось, ее вопрос действительно задел его за живое.
— Оно меня не пугает. Но я боюсь, что ты погибнешь.
Локи поставил пустой флакон на край стола и вновь принялся разгребать вещи.
Быть такого не может. Сиф потрясла головой, попыталась выкинуть тревожную, совершенно несуразную мысль, и закусила губу.
— Как я оказалась в Хельхейме живой? — погребальный огонек метнулся к пологу кровати и поднял облако пыли.
Стены снова отчетливо вздрогнули — Локи обернулся, осмотрел своды покоев и приглушенно выругался.
— Тебе просто ужасно не повезло, Сиф. Мой братец решил — да, тот самый, которого я знать не знаю, как и все, кто были рядом с тобой все это время, — кривая усмешка исказила его бледное лицо, — поторговаться с Одином за мою жизнь.
Сердце пропустило пару болезненных ударов.
— Тор?..
Локи взял кисет с целительными камнями и направился к ней.
— Да, Сиф, твой милый, прекрасный Тор, который обрек тебя на смерть.
***
От целебного крошева невыносимо зудела кожа. На животе осталась тонкая светло-розовая линия, к которой она едва заставила себя перестать касаться. Рядом с Сиф лежали ее доспехи, рубашка, привычные кожаные брюки и высокие сапоги.
Во рту было кисло от кроветворного зелья.
«А может даже не только от зелья», — скривилась она и растерла руки.
Локи вернул ей вещи, в которых она прибыла из Ванахейма, и удалился в смежные покои, не желая, как он выразился, смущать ее своим присутствием.
Мелкие пуговки на рукавах платья не расстегивались: петли были очень узки. От бессильной ярости дрожали пальцы, и Сиф со злостью сорвала нелепое украшение, будто бы оно было причиной всех ее бед.
История Локи, что казалась полным вздором, в одночасье обрела смысл, когда он достал из шкафа ее нагрудник и ножны с мечом.
Тор старался спасти своего младшего брата.
Тор упросил Одина о последнем шансе для Локи.
А еще Тор узнал, что дарованное «помилование» должно окончиться казнью — для младшего братца прощения или милосердия не нашлось: слишком сильно йотуны, которые прознали о разрушении Радужного моста и ослаблении защиты Асгарда, хотели получить голову Локи себе в уплату за уничтоженный мир.
А Сиф… Что ж, ей действительно не повезло. Ритуал «Табула раса» — жизнь с чистого листа, жизнь, для которой отвели целое новое королевство, правда, без живых подданных.
— И, знаешь, в конечном итоге я получил то, чего жаждал с самого рождения. Наверное, Всеотцу это показалось забавным — наблюдать за тем, как мой мир рушится, а я ничего не могу с этим поделать. Энергия, что отвели на поддержку «Асгарда», утекает, словно вода в сухой песок. Чувствуешь? Стены теперь сильнее дрожат, — он коснулся ладонью кладки и пробежал пальцами по камням. — Совсем скоро весь этот мирок сложится, как карточный домик. И это даже в некотором роде смешно — пытаться спасти тех, кто уже давным-давно мертв.
Значит, отец, асгардские воины, целительница, Сигюн, дети и благородные дамы — все они, погибшие вне сражения… Покой, что даровала Хель, у них забрали ради наказания одного подлеца? Немыслимо.
Но Фандрал, Всеотец. Они ведь?..
— Существо. Почему это существо приняло облик Фандрала?
— О, а вот здесь, моя милая леди Сиф, ты мне и понадобилась. Собственно, мне понадобился бы любой, кого Тор прислал на выручку, но… Но, — он облизнул губы и подошел. — Здесь оказалась ты, — его рука замерла под взглядом Сиф, так и не коснулась ее плеча. — Тор успел сказать, что меня ждет, перед тем, как Хеймдалль запустил этот дивный новый мир. Эта ловушка рассчитана на одного. Постепенно тварь, что питается страхом, вытащила бы из меня всю силу, воплотила бы все мои кошмары в жизнь. И, поверь, сожженный безумной мачехой дом, вина перед погибшим отцом, другом, и тьма из детских сказок — не самое ужасное из того, что могло бы быть, вцепись оно в меня.
От звонкой оплеухи у нее разболелась рука. Красный след на его бледной щеке казался совершенно неправильным, но был абсолютно справедливым.
— Ты натравил на меня это чудовище! Ты заставил меня тебе поверить! Ты лгал мне в лицо! Ты уверил меня, что я схожу с ума, что это был не мой отец, что я все выдумала! А теперь… Только теперь…
Локи не защищался, даже когда после очередного удара кровь хлынула из его разбитой губы.