Шары магического огня. Нечто до боли знакомое, нечто, от чего невольно бросало в дрожь. Там, на подходе к убежищу, а теперь тут, в лазарете. В Асгарде было не принято использовать волшбу повсюду, тем более в свете последних событий, когда резервы магической энергии ушли на починку Радужного моста, который по дурости разрушил один мерзавец. То, что Тор был виноват в этом не меньше Локи, вспоминать не хотелось. У Тора просто не было другого выхода. Младший братец не оставил иных вариантов.
Сиф коснулась мерцающего огонька. Шар выпустил сноп искорок, обдал ладонь теплом, взвился вверх и резво нырнул в коридор.
Давным-давно, в далеком детстве, она боялась темноты. Во тьме не стало матери, во тьме жили чудовища из историй той женщины, которую привел в дом отец. Под покровом тьмы, как знала уже повзрослевшая Сиф, исподтишка нападали враги. Она прогнала дурное предчувствие и последовала вглубь коридора.
Сиф перебирала в голове имена, но никак не могла вспомнить, как зовут седовласую целительницу. Та даже не представилась, да и раньше она эту асинью никогда не видела, хотя из-за собственного безрассудства была довольно частой гостьей обители Эйр.
Тьма, гонимая тусклым нежно-голубым светом, расступалась, таяла. В начищенных до зеркального блеска мраморных стенах отображался ее силуэт и отблеск огонька. На стене была руническая вязь, но без должного освещения прочитать надпись не удавалось. Блеклый шар ударился о наличник и завис в воздухе. Сиф приоткрыла двери, вспомнила добрым словом швею, которая создала платье с таким длинным шлейфом, и вошла в покои Эйр.
— Простите, что отрываю от работы, но, — женщина склонилась над столом. Сиф подошла ближе. Дымок от свечи тянулся к окну. — Фандрал, воин Фандрал с ранением в брюшине. Его нашли? Оказали помощь? — Ответа не последовало. Она перевела дух, обругала себя последними словами за нерешительность, а затем резко выпалила: — Фандрал жив, верно?
В комнате было ужасно холодно. Сиф с ненавистью поглядела на свое атласное платье. Тут бы впору пришелся плащ с меховым подбоем, а не дорогая тряпка. Огонек над головой ярче загорелся и опустился на подоконник.
Целительница не ответила, будто не слышала ее тирады. На столе лежали книги и исписанные мелким почерком листы. В центре, между свитков, рядом с канцелярским ножом лежал расколотый шар магического огня. Казалось, женщина спала после тяжелого дня, полного забот о пострадавшем в бою с йотунами войске Одина. Но спящая вряд ли стала бы держать руки под таким немыслимым углом.
Сиф подхватила целительницу под плечи и придвинула к спинке резного стула — женщина смотрела на мир широко открытыми пустыми глазами. Не было ни зрачков, ни радужки, а только тот мутно-серый цвет, который она уже видела в глазах погибшего солдата и Тора из сна. Пульс на шее не прощупывался. Сиф поднесла посеребренный нож к носу целительницы — бесполезно, женщина не дышала.
Тело пробрала дрожь, и Сиф обхватила себя руками. На Асгард напали, Тор пропал, Локи со странной раной на руке разгуливает по дворцу, Фандрал неизвестно где задевался, возможно, даже и не прибыл в Золотой город, а так и помер в Ванахейме. И теперь еще непонятно от чего гибнут асгардцы. Великолепно. Ни оружия, ни доспехов, ни понимания, что здесь творится.
Нельзя, нельзя предаваться панике. Всегда есть выход. «Только вот бы еще знать, где он», — усмехнулась Сиф.
За окном виднелись остатки восточной стены. Зал совета, тронная зала, а там, внизу, под завалами, оружейная. Значит, йотуны знали, куда нанести удар. А если об этом знали, то наверняка и учебка тоже сейчас в руинах. Как же все это, Хель забери, не вовремя.
Сиф еще раз взглянула на женщину, схватила с подоконника светящийся шарик, крепко сжала в руке серебряный нож и направилась к коридору.
Срочно нужно домой. Нужно домой. А уже там, наедине с собой, когда она достанет доспехи, меч, копье и стрелы, можно будет обдумать ситуацию.
Выйти за пределы чертогов Одина не составило никакого труда. Безалаберность слуг всегда ее злила, но сколько бы она ни повторяла Тору, что следует быть более дотошным в выборе тех, кто находится при дворе, — все без толку. Почему после нападения никто не удосужился усилить охрану дворца? Разве так можно? А впрочем, Локи же при власти. Жаль, что из-за его недальновидности лишатся жизни ни в чем не повинные асгардцы.
Она спустилась с пригорка, дошла до тайного лаза, который ей однажды показал Фандрал, — сердце екнуло; слишком уж не хотелось верить в то, что с этим зубоскалом больше не удастся увидеться, — и оглянулась. У замка разгорались фонари.
Тьма медленно опускалась на город, забирала последние краски Золотого мира и прятала их под покровом сумерек. В небесах зажигались первые звезды. Было прохладно, но не настолько, как в обители целительницы. Ладонь приятно согревал шар магического огня.
Даже самые оживленные в это время суток улочки были пустынны. Нет, не так: пусты. Окна были либо заколочены, либо наглухо закрыты ставнями. Ее шаги гулко раздавались по мостовой.
Не может быть.
Сиф ускорила шаг. Этого просто не может быть! Неужели с Асгардом, ее домом, будет то же, что стало с Ванахеймом? Нет. Нет, нет! Асгардцы знали, знали о грядущем нападении, потому нашли убежище. Конечно же, убежище. Да. Кровь быстрее побежала по жилам. Но сколько тысячное войско должно было напасть на ее мир, чтобы асгардцы попрятались, как крысы?
Или, может, прятаться уже некому?..
***
«Так не бывает, просто не бывает».
Правда, так уже было однажды, но кто же знал, что боль, как и в первый раз, будет настолько сокрушительной?
Она отчаянно пыталась убедить себя в нереальности этого мира. Вглядываясь в пустые темные окна разрушенного дома, Сиф ущипнула себя за запястье. Видение не исчезло, не развеялось, как туман поутру.
Не так давно, до ванахеймского похода, у подножия холма стоял ее дом.
Стены увиты потемневшим плющом, иней укрыл пожухлую траву. Тело пробирал озноб, и она уже не единожды пожалела, что не удосужилась обзавестись плащом. Сиф грела дыханием ладони и подошла к покосившемуся дверному проему. Шар задрожал, встрепенулся и влетел в дом.
Она стиснула зубы и перешагнула через порог.
Внутри стены почернели от копоти. Ничто не уцелело после пламени, прямо как когда… Сиф сжала руки в кулаки, попыталась не смотреть на то, что осталось от резной лестницы, и прошла вглубь гостиной.
Нет. Та женщина мертва, мертва, как и все, что было здесь до первого пожара.
Может, это морок какой? Так ведь не бывает, чтобы вся жизнь, что была до, исчезла бесследно, словно ничего и не было вовсе.
Сиф коснулась каминной полки, над которой, как она помнила, висело наградное оружие отца. Повсюду пыль, пепел, грязь. Жалобно свистел ветер в пустом, холодном, всеми покинутом доме.
Носком сапожка Сиф задела что-то металлическое.
— После пожара никто не выжил, — Локи бесшумно зашел в гостиную.
Под слоем пепла оказались ножны наградного оружия отца, что некогда украшали драгоценные камни.
— И зачем… Ты мне это говоришь? — она пробежала кончиками пальцев по черной окантовке.
Отсветы шара вырисовывали странные тени на восточной стене. Локи отстегнул застежку и осторожно накинул свой плащ на ее плечи. По спине пробежали мурашки, когда подбитая мехом ткань, еще хранящая его тепло, коснулась тела.
Локи молчал. Не съязвил, не нагрубил. Опустился к ней, накрыл руку своей рукой. Он отодвинул ножны, взял ее испачканные в пепле ладони и помог подняться.
— Кто ты?
— Ты прекрасно знаешь, кто я, друг мой.
Локи наклонился к ней, ласково улыбнулся, и его руки коснулись ее волос. От него пахло мятой и чем-то еще таким неуловимо-знакомым.
Грозой.
Локи подался вперед и коснулся ее губ своими. Тепло в районе груди плавно растеклось по телу, и Сиф почувствовала, как заалели ее щеки. Ладони переместились к плечам, и он плавно притянул ее к себе. Она слышала, как сильно стучит его сердце.