<p>
Табуретка</p>
Дети быстро взрослеют: позавчера они писали в памперсы, вчера игрались в машинки, сегодня в их вещах кокаин. У Анаис опустились руки, когда из яркой коробочки вместо миниатюрного "мустанга" выпал пакетик с белым порошком. Райан подарил Стиву коллекционный набор накануне своей гибели. "Держи, вырастишь, купишь себе одну из них, настоящую". Для мальчишки, который еще в детской кроватке любил листать автомобильные каталоги, лучшего подарка сложно было представить. Едва начав ходить, Стив взял в руки игрушечный руль, и, бывало, даже засыпал с ним. Как говорится, баранка от баранки недалеко падает. Чего ещё ждать от сына дальнобойщика? По глазам было видно, что он мысленно уже садится в одну из игрушечных красавиц и уносится в страну своих грез. Подарок удался. Райан ушёл в рейс, лучась от радости. Его старенький пикап ловко обошёл все выбоины и скрылся за поворотом, подарив напоследок отсвет габаритных огней на жестяной стене насосной станции. Спустя сутки голос в телефоне сказал, что Райана больше нет...
Звук открываемой двери застал Анаис врасплох. Трясущимися руками она начала засовывать кокаин обратно в коробочку. Проклятый пластик топорщился, цепляясь углами за картон. Ламинат пола заскрипел под ногами Стива. Анаис панически скомкала пакетик и, в конце концов, он лёг на своё место. Она едва успела вставить коробочку в гнездо рамки. Когда Стив появился на пороге, Анаис уже была посреди комнаты.
Несмотря на панику, она невольно залюбовалась сыном: такой же, как у Райна, высокий лоб, густой ежик чёрных волос, широкие плечи, развитые плаваньем. А вот ореховые глаза, меняющие оттенок, это уже её, Анаис вклад в это чудо природы. Сейчас в этих глазах заплескалась буроватая зелень болота...
-- Сколько раз тебе говорил, не смей заходить ко мне! -- выпалил он, нервно бросая на пол школьный рюкзак.
-- Стиви... я только вещи... в стирку, -- пролепетала Анаис, хватаясь за бельевую корзину.
-- На... на... -- он заметался по комнате, подбирая с пола одежду и бросая её в корзину. -- Получи свои тряпки, постирушка.
-- Ты стал таким нервным в последнее время...
-- Не лезь ко мне!
-- Я приготовила курицу, пошли, поедим. Ты так любишь белое мясо.
-- Не подлизывайся, я не хочу есть.
-- Звонили из школы, сказали, что отстранили тебя от учёбы на три дня.
-- Как я могу нормально учиться, когда ты вечно ко мне лезешь?
-- Я люблю тебя Стиви, хочу помочь.
-- Любимый, давай в этом году повысим платёж по ипотеке на пятнадцать процентов, -- передразнивая мать, сказал Стив. -- Ну что тебе стоит, Райан? Возьмёшь чуть больше дальних рейсов. Через пять лет выплатим квартиру, купим дом. Папа погиб, потому что всегда слушался такую конченую дуру, как ты! Конечно, любовь моя, как скажешь, Ана!
-- Зачем ты так со мной? Ты... ты...
Не в силах сдержать рыданий, Анаис выбежала из комнаты сына. Ведь вложила в него всю душу: бессонные ночи, когда резались зубки, ходила, прижимая к себе корчащееся от боли тельце, первые тревожные дни в детском саду, украдкой заглядывала в окна "Как там Стиви? Его не обижают? Как воспитательница смеет отчитывать моё дитя?", одуревшая от усталости после работы сидела вместе с ним над учебниками, бегала в школу, ругалась с учителями по поводу каждой плохой оценки. И вот сейчас он сознательно бьёт по самому больному месту. "Авария в результате усталости" -- сказали полицейские. Райан последний год пил Ред Булл как воду. Сколько раз она себя корила за то, что увлекла его своими идеями о доме! Хотелось, наконец, зажить по-человечески, на берегу озера с лодкой для Райана, внедорожником для Стивена и гамаком для неё, Анаис. Чтобы с книгой в руке любоваться, как над горами клубятся вечером облака, подсвеченные солнцем заката.
Мытьё посуды всегда успокаивает: под действием химии грязь легко уходит с тарелок, они укладываются в сияющий чистотой ряд. Раз-два... прочь нечистоты, три-четыре... равненье держи, раз-два.... Чувствуешь, как сумбур чувств отступает, рассудок берёт верх над паникой. После того как утятница улеглась в глубине шкафчика, Анаис посетила простая мысль: "Так больше продолжаться не может! Стива надо спасать любой ценой!"
****
-- Сколько здесь, Стив? Штука? -- откинувшись на подголовник пассажирского сиденья, спросил Коротыш Джимми.
-- Штука двести, -- уточнил Стивен, наблюдая, как тугой рулон двадцаток исчезает в кармане напарника.
-- С тебя ещё триста.
-- Отдам на следующей неделе. Ты спросил про меня?
-- Спросить-то я спросил... -- большое чёрное лицо Джимми сморщилось, -- но ты ещё раз хорошо пораскинь мозгами, потому что заднюю потом включать будет поздно.
Джимми, который выходил с битой на четверых бойцов, сейчас ёрзал на сидении и прятал глаза. Джимми боялся, это Стивен понял сразу:
-- В чём проблема, Коротыш?
-- Надо ехать к Касперу из "Ангелов Ада", а он такими делами заправляет, что за одно лишнее слово можно оказаться на дне Сен Лорана.
-- Да плевать мне. Мне обрыдло барыжить снегом, я на всё готов чтобы подняться.
-- Я тебя хорошо понимаю, Стив, -- Коротыш достал из курчавых волос расчёску, почесал за ухом, -- мелкая дурь больших денег не приносит, но за большой куш Каспер потребует с тебя настоящую работу. Мы только к дому его подъедим, как копы срисуют тачку, и твою задницу занесут в список крутых задниц. Мне-то терять нечего, моя ниггерская задница в нём давненько, а вот твоя может оказаться мелковатой для такого толчка. Смекаешь, о чём я?
-- Ты, Коротыш к моей заднице не примеряйся. Чего ты бздишь, мы же с тобой вместе шестьдесят седьмым лица ровняли?