Как только я заговорила, сквозь небо, заполненное белыми и серыми облаками, пробились лучи солнца, и Эва улыбнулась, указывая на них. Я улыбнулась ей, а затем показала ей фотографию.
– Милая, ты можешь мне сказать, кто это?
– Мама, – сказала она, коснувшись фотографии пухлым пальчиком.
– Правильно. Это твоя мама, – сказала я.
Она потянулась ко мне и прижала ладонь к моей щеке.
– Мама.
Мои глаза наполнились слезами, и Дэймон погладил Эву по голове.
– Правильно, моя маленькая девочка. У тебя две мамы. Представляешь, как тебе повезло?
Мы знали, что Эва не совсем понимает происходящее, но я была счастлива, что она, по крайней мере, помнила Рэйчел и знала, кто она. Такая умная девочка. И я так гордилась ею.
Я также гордилась и Дэймоном за то, как он справлялся со всеми невзгодами. Несмотря на свою известность, он оставался в стороне от средств массовой информации в течение всей этой шумихи (большинство известных игроков НФЛ обычно не упускали возможность пропиариться), и он помогал мне, всячески поддерживая. Два месяца назад мы, наконец-то, переехали вместе в Брентвуд: прекрасный семейный квартал с множеством деревьев. Теперь мы делали все возможное, чтобы обеспечить Эве удивительную жизнь и убрать ее из центра внимания.
Конечно, сжечь все мосты нам здорово помогли деньги Дэймона. Но это не самое главное из списка его достоинств. Самое главное – это любовь, которую он испытывал к Эве, хоть она и не являлась его биологической дочерью. Я абсолютно в этом убедилась после нашего недавнего разговора.
Мы отдыхали на заднем дворе после ужина, наблюдая, как солнце садится за холмы. Эва сидела в своей новой песочнице, с изумлением глядя на небо, когда на нем заиграли различные оттенки розового, фиолетового и оранжевого. Дэймон наблюдал за ней, а затем повернулся ко мне с полнейшим обожанием во взгляде.
– Я хотел у тебя кое-что спросить, – пробормотал он. – Хотел подобрать более подходящий момент – еще более романтичный, – но я больше не могу ждать. Просто сейчас все кажется правильным.
– Что именно? – спросила я, подняв брови.
– Ладно, я хотел рассказать тебе, что значит для меня помогать воспитывать Эву. Ты уже и так все знаешь, потому что ты в ее жизни находишься дольше, чем я. Но время, проведенное с ней, кое-чему научило меня: когда становишься родителем, ты можешь пережить все заново через невинные глаза ребенка. Первый раз, когда они видят ночное звездное небо; первый раз, когда они видят колесо обозрения, или первых животных в поле... или первый закат, – сказал он, кивая на Эву, которая указала пальчиком на небо и взвизгнула от счастья. – Все это невероятно и ново для них, тогда как для нас – вполне обычное дело; мы ко всему привыкли. И самое удивительное в том, что я хочу разделить это с тобой. Я хочу разделить это с Эвой. Знаю, что я не ее отец, но я хочу быть им... если ты мне позволишь.
А затем Дэймон опустился на одно колено и протянул мне кольцо.
– Так ты выйдешь за меня замуж? – спросил он, пристально глядя на меня.
Когда я с удивлением посмотрела на него, слезы радости затуманили мои глаза. Эва, хихикая, направилась к нам. Ее маленькие ножки все были покрыты песком.
– Папа, – сказала она, выдергивая кольцо из руки Дэймона.
Я засмеялась.
– Думаю, она только что ответила за меня, – сказала я, быстро доставая кольцо из зажатого кулачка Эвы, прежде чем она убежит или случайно проглотит его. – Да. Конечно, я выйду за тебя замуж!
Вот чем закончился наш отдых на заднем дворе, когда солнце опустилось за горизонт.
– Посмотри на это, сестра, – сказала я, обращаясь к надгробию Рэйчел и подняв руку, чтобы показать ей сверкающий бриллиант. – Разве оно не прекрасно? Я знала, что ты будешь взволнована, когда услышишь об этом. И я знала, что ты с удовольствием услышишь, что с этого момента у Эвы будет два официальных родителя. У нее будет потрясающая жизнь. Мне бы хотелось, чтобы ты была здесь, чтобы разделить это с нами.
Я села со слезами на глазах улыбкой, протянула руку и коснулась прохладной поверхности мрамора. Лишь в одном месте, там, где камня касался луч солнца, было тепло. И, клянусь, в этот момент я почувствовала присутствие сестры. Что она прямо здесь, с нами.
– Думаю, она счастлива, где бы она ни была, – тихо сказал Дэймон, прикоснувшись к моей руке.
Я кивнула и вытерла, скатившуюся по щеке, слезу.