— Все сочетается с чем угодно, если ты ешь их вместе, — говорит он голосом, полным ложной мудрости, и она не может винить его логику. — Кроме того, где же то доверие, о котором ты говорила раньше? — он поднимает кружку и вопросительно встряхивает ее. Бетти кивает, глубоко укоренившееся желание, чтобы снег сопровождался горячим шоколадом, перевешивает ее сомнения.
Джагхед возвращается через несколько минут с ее кружкой, до неприличия заваленной взбитыми сливками и маршмеллоу. Излишество — это не то, к чему она привыкла, но так же быстро, как неодобрительное лицо матери появляется перед ее глазами, Бетти сморгнула его.
— Прямо как я люблю, — мурлычет она над паром, наслаждаясь его ответным смехом.
Час пятый
— Ты ведь знаешь Арчи всю свою жизнь, верно? — неуверенно спрашивает Джагхед, когда Тим получает удар током от электрического ограждения. Бетти напрягается, надвигается неизбежное обсуждение ее прошлого.
— С самого детства, — отвечает она, не отрывая глаз от экрана. Она видит боковым зрением, как Джагхед кивает.
— А ты… — подергивание ее пальцев заставляет его передумать. — Он всегда был… — он замолкает, подыскивая нужные слова. — Таким «бро»? — Бетти смеется, подсознательно позволяя напряжению спасть с ее плеч, когда разговор принимает более беззаботный оборот.
— Нет. Арчи хороший парень, он может быть просто немного… импульсивным? — предлагает она, не зная, как описать своего лучшего друга на протяжении восемнадцати лет. — Я хочу сказать, что у него всегда хорошие намерения, просто он не всегда все продумывает или видит вещи чьими-то глазами, кроме своих собственных, — Джагхед слышит в ее голосе безграничную привязанность.
— Он много говорит о тебе, — говорит Джагхед, и Бетти чувствует, как напряжение снова поднимается по ее спине. — Ты присутствуешь во всех его историях из прошлого. Вы, ребята, кажется, очень близки, — несколько раз, когда Арчи и Джагхед заказывали пиццу вместе, поедая ее во время игровых турниров на Xbox Арчи, они говорили о своей жизни так, как это делают незнакомцы.
С того момента, как она появилась на пороге его дома, Джагхед знал о Бетти Купер гораздо больше, чем положено знать постороннему человеку. Она была писательницей, чирлидиршей и отличницей. В глазах Арчи Эндрюса она была воплощением сладостей, пряностей и всего хорошего. Она помогла ему сдать экзамен по английскому языку во втором классе и обучила математике в десятом. Она всегда отвечала ему в течение минуты и поздно вечером выслушивала его проблемы в ту же секунду, как он появлялся в своем окне, трижды мигая светом в их старом сигнале, предназначенном чтобы привлечь внимание другого. Бетти Купер была любимицей Ривердейла.
— Надеюсь, только хорошее, — Бетти пытается рассмеяться, но ее тон не попадает в цель. — Эй, может быть, нам стоит прикончить текилу Арчи, чтобы отомстить, поскольку его здесь нет, чтобы остановить нас, — шутит она немного напряженным голосом. Она встает с дивана и направляется к бутылке, прежде чем он успевает ответить. Осталось совсем немного, но Бетти не из тех, кто много пьет, и это сразу ударяет ей в голову. Но в этой квартире она не хочет быть такой, она хочет быть просто еще одним студентом колледжа, приехавшим из другого города. Вот что они делают. Джагхед тоже мало пьет, но любой напиток, который попадает ему в горло, меньше влияет на него, чем на нее, думает он. Звук когтей Раптора, стучащих по кухонным плиткам, зловеще наполняет комнату.
Джагхед знает все о фасадах. А Бетти Купер — живая, дышащая женщина. Он узнал бы такую игру где угодно; он прожил с ней большую часть своей жизни. Она ставит прежние рюмки на стол и наливает им обоим по одной.
— Это определенно не подходит к рыбным тако, — сухо бормочет он, когда они берут по одному и выпивают. Дрожь пробегает по его телу, когда жидкость попадает в желудок, и Бетти слегка съеживается от этого вкуса.
— Почему Бостон? — спрашивает она через несколько минут, рассеяно теребя кончик своего хвостика. Освобождающие эффекты алкоголя накатывают на нее волнами, развязывая язык и игнорируя ее желание не быть навязчивой.
Он колеблется. Еще несколько лет назад он уклонился бы от ответа саркастическими замечаниями и, возможно, ироничной шуткой, возможно, даже несколько месяцев назад. Но он уже устал от всех этих секретов, лжи и стыда. Это не его вина, и, возможно, ему потребовались почти все его годы, чтобы осознать это, но теперь он это знал. Он смирился с этим. Но привлекательная девушка, сидящая рядом с ним, заставляет его остановиться. Потому что она симпатичная, даже красивая, как хичкоковская блондинка — вне времени. Он был бы болваном, если бы не заметил этого факта, но тот факт, что он продолжает это замечать, заставляет его нервничать. Он не наблюдал, признавал и игнорировал. Он держался этого.
Он не хочет омрачать ее взгляд своими демонами, но правда балансирует на кончике его языка, то ли от алкоголя, то ли от чистого желания, чтобы она узнала его, чтобы он мог узнать ее в ответ.
— Если не считать снега? — он шутит, чем заслужил смешок. — Мой отец находится здесь в реабилитационном центре для алкогольно-зависимых, и я хотел быть рядом с ним, — он внутренне смеется, когда крики из динамиков создают забавно подходящий фон для его разоблачения. Выражение лица Бетти бледнеет, когда она нервно смотрит на бутылку на столе с извиняющимися слезящимися глазами.
— О, Джагхед… прости, я не… то есть я даже не спрашивала, ты… — она заикается и встревоженно выпрямляется. Он успокаивающе кладет руку ей на плечо, мягко подталкивая обратно на подушки.
— Эй, все в порядке. Я бы не стал пить, если бы не хотел, — успокаивает он ее, и она на мгновение заглядывает ему в глаза, сжимая нижнюю губу между зубами, прежде чем в конце концов кивнуть. — Разница в том, что я знаю, когда не хочу, — говорит он ей, слегка пожимая плечами.
— Мне так… — Джагхед смотрит на нее, когда она обрывает себя, прерывая свои извинения. Вместо этого она улыбается ему, и он благодарен ей за сдержанную жалость. Бетти знала, каково это — ненавидеть жалость. — По крайней мере, он поправляется? — вместо этого она говорит, и легкая интонация в ее голосе звучит вопросительно.
— Да, уже лучше, — кивает Джагхед. Впечатляющее кульминация композиции Джона Уильямса наполняет комнату.
— Теперь моя очередь задавать вопросы? — рискует Джагхед, опираясь локтем на спинку дивана, чтобы его пальцы могли играть с локоном, который снова выскользнул из-под шапки. Бетти мычит, поворачиваясь к нему лицом.
— Конечно, — говорит она, ничего не подозревая. Он делает глубокий вдох.
— Что именно произошло сразу после выпускного?
========== Час шестой ==========
Внезапно Бетти исчезает с дивана.
Джагхед практически чувствует ветер, который она создает своими быстрыми движениями, чтобы уйти от него.
— Откуда ты об этом знаешь? — спрашивает она с того места, где стоит перед телевизором. Джагхед выпрямляется и смотрит на нее ровным взглядом. От алкоголя у нее отяжелела голова, язык онемел — или это из-за того, что он не мог оторвать от нее взгляда, когда она почувствовала, как бешено забилось ее сердце?
Ни здесь, ни с кем другим. Джагхед не должен был знать об этом, о том, что она сделала на той вечеринке. Никто за пределами Ривердейла не должен знать об этом. Чистый лист — вот к чему она стремилась, за что цеплялась уже давно; этот инцидент просто толкнул ее на край пропасти, стал последней каплей, заставившей ее сделать последние шаги из Ривердейла и надеяться, что ей не придется возвращаться. Полли жила в Гриндейле, и ее мать была бы вполне счастлива позволить ей провести каникулы взаперти в этом доме столько дней, сколько возможно, после того как она устроила шоу. Для остального населения этого города Бетти Купер теперь была призраком.